|
Происхождение Агриппины является ключевым моментом в появлении у нее четкой мотивации, направленной на власть. Для потенциальных наследников не существовало дилеммы: они должны были либо всяческими ухищрениями добиться высшей власти, гарантировавшей безопасность, либо погибнуть. Мальчики были ориентированы на власть и вели жестокую борьбу на физическое уничтожение конкурентов; девочки по традиции использовались как инструмент достижения власти. Выходя замуж за потенциальных государственных деятелей, они служили разменной монетой в больших и малых политических играх. Но ценность женщин из таких семей неуклонно возрастала с каждой новой смертью наследника. Только женщина знатного рода могла родить наследника, а женщина из императорской семьи практически не имела шансов избежать втягивания в политическое противостояние влиятельных кланов и фамилий. Каждый ребенок из такой семьи быстро осознавал свою роль, становясь взрослее, коварнее и изворотливее в десятки раз быстрее, чем его сверстники из обычных семей. Неизменный привкус смерти, опасность во всем, с чем соприкасались дети Германика, делали их безжалостными и бесчувственными. Единственной защитой от неминуемой гибели была власть, поэтому стремление к ней приобретало какой‑то патологический и фатальный характер. Когда у Германика и Агриппины Старшей появилась девочка, которой дали имя матери, в семье уже подрастали три наследных принца: Нерон, Друз и Гай. Как было принято, ее оставили в Риме в императорском дворце, где под строгим присмотром не желающей стареть владычицы Ливии взрослели все наследники империи, кроме Гая, которого Агриппина Старшая, необычайно смелая и мужественная женщина, постоянно держала возле себя, неизменно сопровождая мужа в военных походах. И дело было не только в том, что она не доверяла Ливии, ожидая от нее подвоха, но и в стремлении Агриппины разными способами уберечь своих детей. В том числе и от влияния Ливии, коварство которой она вполне осознавала, но могла ему противостоять. Вслед за Агриппиной в семье, где муж и жена действительно любили друг друга, на свет появились еще две девочки – Друзилла и Ливилла. Небезынтересно, что к тому времени, когда Агриппина Старшая обрела материнство, два ее брата‑наследника уже были уничтожены, третий находился в безвременной ссылке, а сестра была отправлена в пожизненное изгнание. Казалось бы, интуитивно женщина производила потомство, которое, как в дикой природе, должно было самостоятельно бороться за свое выживание. Наблюдая, как умирают наследники, она осознавала, что ее потомству уготовано тяжелое будущее, но лелеяла надежду, что кто‑нибудь из детей все же выживет. Поэтому каждая новая клетка жизни, являвшаяся миру усилиями Агриппины Старшей, была пропитана бесконечным духом борьбы за жизнь; давая жизнь своим детям, мать пыталась привить им иммунитет от изощренной магии умерщвления, ибо им надо было выжить в мире, где естественный отбор неизменно заменяла твердая и безжалостная рука человека. — 42 —
|