|
Удары Брюс повторял снова и снова, до умопомрачения, и даже разговаривая с кем‑либо или занимаясь чем‑то другим, он продолжал напрягать мышцы, отжиматься от пола или с силой давить на стену, выдумывая все новые и новые упражнения. Яростный и непокорный, как вихрь, он не признавал никаких авторитетов и вскоре сам прослыл авторитетом среди сверстников. Нутром бойца он понимал, что настоящим воителем может стать лишь тот, кто сам излучает опасность. Хотя Брюс все еще не прекращал хулиганских выходок, «проверяя» на практике выученные приемы, но все же внутри у него уже начались необратимые качественные изменения. Они резко усилились, когда юноша начал запоем читать книги по философии боя, изучать психологию и больше времени посвящать размышлениям и совершенствованию духа. Так вполне обычное желание быть лучшим стихийно переросло у Брюса в неутолимую жажду постичь тайны человеческой воли и духа, что в конце концов неминуемо привело даже такого неуча, каким он был, к самым замечательным учителям на свете – книгам. Забегая вперед, можно сказать, что к концу короткой жизни Брюса Ли в его личной библиотеке только по вопросам боевых искусств насчитывалось не менее трех тысяч томов. Однако беспутная жизнь еще продолжалась. Конкуренция в среде учеников была так велика, что иногда Брюс позволял себе пускаться и на примитивные хитрости – он вводил в заблуждение других учеников, говоря, что учитель заболел, и таким образом получал больше внимания. В отместку завистники так взбунтовались против Брюса, что ему в конце концов пришлось уйти от своего учителя. Но он отнюдь не бросил заниматься и не оборвал с ним связь. По сути, зерно, посаженное мудрым мастером кунг‑фу, начало медленно прорастать в стихийной и всегда беспокойной натуре Брюса. За его глуповатыми мальчишескими трюками и дикарскими выходками уже стояла небывалая любовь к совершенству, может быть, уже тогда он начал смутно понимать, что боевые искусства станут экстравагантным выражением его личности. Ведь он всегда хотел быть не похожим на всех остальных, и он как будто начал нащупывать свой особый, хоть и несколько странный путь. Учитель указал ему НАПРАВЛЕНИЕ, ПУТЬ же Брюс выбрал сам. Он еще не имел устойчивой идеи, но в то же время был удивительно сосредоточен на одном направлении. Он еще не видел конечной цели, но зато точно знал, что это его дело, и не желал даже думать о чем‑либо другом. Пылкое желание завладело всем его существом, и первоначальная навязчивая идея превратилась беспрерывное неугасимое стремление, не доступное слабым и изменчивым характерам. — 89 —
|