|
Когда в профессионально ориентированных семьях передача исключительных знаний и навыков воспринимается сродни воспитанию, происходит одно из двух: либо ребенок вскоре навсегда отрекается от родителей с их невыносимыми наставлениями и сбегает из родительского дома, словно от чумы или надвигающегося сумасшествия, либо он становится признанным талантом. Уникальность случая с воспитанием Вольфганга Моцарта, пожалуй, состоит в необычайной профессиональной осторожности родителей и одновременно их страстной любви к своим детям. Именно это в совокупности со смелыми рискованными шагами отца оказалось их наиболее важной заслугой, открыв единственно верный путь для победного шествия. Ведь тысячи детей подвергаются прессингу со стороны родителей, по многу часов занимаются с лучшими учителями по их указке и трудятся с усердием, отнюдь не меньшим, чем у маленького Моцарта, но не достигают вершин успеха. Это можно объяснить тем, что родители научили Вольфганга прежде всего любить музыку отчаянной и безоглядной любовью, научили жить в музыке и черпать из нее силы. Тем самым они передали в его руки мощный движущий стимул, стойкую мотивацию, замешанную на глубоких внутренних ощущениях, где музыкальные инструменты были лишь способом выражения чувств. А отнюдь не пытались сделать из него вундеркинда ради сенсации, легкого заработка или других примитивных целей. Наиболее важным фактором в формировании личности Моцарта является изумительная разносторонность влияния на него отца. Границы этого воздействия оказались гораздо шире общепринятого музыкального образования. Досконально зная особенности жизни высшего света, отец с раннего возраста придавал довольно много внимания таким вещам, как знание иностранных языков, умение непринужденно, свободно и в то же время изысканно и без коробящей фамильярности держать себя в обществе, легко понимая невербальный язык двора. То есть производить впечатление и по возможности быть обаятельными. Это говорит о том, что первоначальный расчет Леопольда Моцарта был все‑таки направлен на обеспечение детям лишь минимального «набора счастья» для музыканта, и он надеялся на то, что они в конце концов станут украшением императорского двора или хотя бы двора одного из наиболее влиятельных вельмож. О том, что дети преуспели в этой хитроумной науке, говорит тот факт, что где бы они ни выступали в детском возрасте, все европейские правители были в восторге не только от музыки, но и от излучаемого ими незримого тепла и дурманящего пленительного очарования. — 67 —
|