|
Не удивительно, что со смертью матери, проталкивающей сына благодаря собственным связям и настойчиво призывавшей относиться к карьере серьезнее, дипломатическая карта молодого Бисмарка практически была бита. Отставка последовала почти незамедлительно. Но в то время он уже сформировался как человек, который не просто обожал выделяться из общей однородной массы, а жаждал буквально шокировать окружающих, чтобы, не дай бог, не оказаться бесцветным. Он шел по жизни как ледокол, давя и сокрушая все то, что не могло или не желало принять его образ мышления и видения мира, не испытывая при этом каких‑либо чувств и не поддаваясь чьему‑либо влиянию. В какой‑то степени поведение Бисмарка после неудач на дипломатическом поприще можно расценивать как обычную сверхкомпенсацию собственной слабости и необходимость доказать себе собственную значимость при помощи использования призмы неяркого окружения. Но в то же время он продолжал настойчиво и серьезно работать над книгами, углубляясь в литературу и историю дипломатии, не игнорируя, однако, и философию. Несколько лет затворничества приблизили окончание внутреннего кризиса и начали формировать первые очертания будущей фундаментальной идеи. Размышления о собственной роли настолько измучили его, что он даже поступил на службу в потсдамскую администрацию, но вскоре не выдержал кабинетной работы и возвратился к деревенскому затворничеству. Дважды начинания построить фундамент карьеры потерпели крах… Бесспорно, двадцатидевятилетний Бисмарк активно искал себя, не находя русла, в которое он мог бы направить свою неистовость и экстремальную энергичность. Но каждому ищущему себя не единожды представляется реальный случай все изменить и продолжать дерзать уже не в думах, а наяву. И дело тут вовсе не в судьбе и дьявольском роке, а в том, что мир готов преобразовываться рукой сильного, лишь бы только тот, кто решился на что‑либо серьезное, сам уверовал в свои силы. Бисмарк созрел для преобразований своей жизни. Его воля, полученные из книг знания и устремления к смутным, неясным и заоблачным высотам готовы были силой разорвать сформировавшееся вокруг него нелепое кольцо не свойственного его буйным страстям покоя и унылого сладострастия. Бисмарк жаждал боев и побед. Таким он себя создал и более уже не мог держать в плену свою демоническую волю. И ключевой поворот в жизни удрученного землевладельца, больше всего восхищавшегося суровым зрелищем ледохода, все же произошел, когда в стремлении расширить круг знакомств он был представлен достаточно влиятельным в стране братьям Герлах. Последние были в то время советниками короля Фридриха Вильгельма IV. Во время встреч с ними Бисмарк быстро продемонстрировал и навыки масштабного государственного мышления, и свой ураганный темперамент, воспринятый как способность к сильным поступкам. И когда представился подходящий случай – заменить в Соединенном ландтаге заболевшего депутата от Магдебурга, – Бисмарк в роли начинающего политика без колебаний отправился в Берлин. — 62 —
|