|
Чтобы сменить декорации, скульптор, для которого понятие родины было довольно расплывчатым, переехал в Бельгию. Важным штрихом отъезда можно считать тот факт, что его отец и возлюбленная с сыном вели настоящую борьбу за выживание. Была ли это попытка поправить общее финансовое положение за границей или доминирующим чувством Родена все‑таки было движение к творческому успеху, сказать трудно. Скорее всего, последнее. Ибо к тридцати годам для Родена не существовало ничего серьезнее творческих побед. Он без сожаления бросил привычный мир, где превратился в невоспринятый художественным миром консервант, и снова начал все с чистого листа. Шесть лет бешеной борьбы за свое место в искусстве служат непредвзятым подтверждением того, что Роден в своих поисках превратился в маниакального волхва от искусства. Оттачивая мастерство, он закалял дух, одновременно делая искусство неприступным бастионом для карающего голоса критики. Чудесные замыслы пришли вовсе не по наитию: самый великолепный из них – «Врата ада» – Роден выносил в течение нескольких лет, вместе с неразлучным творением Данте в кармане. Он продолжал непрерывно и страстно учиться, сменив полотна и скульптуры Лувра на картины Рубенса. Его жажда к серьезным книгам ничуть не притупилась. В водовороте неуемного поиска он заставил себя забыть обо всем: о женщине, родившей ему сына, об отце, о желании достатка… Искусствоведы и биографы мастера утверждают, что творческая биография Огюста Родена начинает отсчет лишь в тридцать один год: его брюссельская выставка убедила посетителей, что плодовитый автор работ – уже давно не каменотес, а состоявшийся мастер, обладающий на редкость тонким пониманием скрытых оттенков человеческой души. Чтобы двигаться дальше, Роден осознанно посетил Италию – с одной‑единственной целью: детально изучить работы великих мастеров, среди которых наибольшим авторитетом для него был Микеланджело. Он видел в работах мастера эпохи Возрождения динамику жизни, которой так недоставало современникам. Ему хотелось влить жизнь в мраморные и бронзовые фигуры, и знания порождали одуряющий энтузиазм. Отысканные до изумления оживляющие штрихи в работах давно ушедших мастеров он намеревался лучше воспроизвести новыми технологическими способами, чтобы продемонстрировать миру порывы души, заключенные в скульптуре. Скандалы сопровождали почти весь творческий путь Родена, вплоть до тех времен, когда он стал непререкаемым авторитетом в мире искусства. Можно изумляться, но в их основе лежит сногсшибательный реализм работ скульптора. «Мужчина со сломанным носом» не замечен из‑за слишком правдивого изображения детали, «Бронзовый век» – пленительно живое изображение с океанической энергетикой – был настолько близок к реальному человеку, что вызвал резонансные обвинения в снятии слепков с живой модели. «Бальзак» показался слишком очеловеченным, в то время как от Родена ожидали не проникновения в образ, а какой‑то неземной героической фантазии. «Мужчина со сломанным носом» показал, как Роден оригинален в интерпретации лица. «Бронзовый век» доказал его безраздельную власть над телом», – заметил знаменитый немецкий поэт Райнер Мария Рильке, который некоторое время был у мастера секретарем и тайным лоббистом его идей. Роден платил людям нетерпимостью к ним. Много позже скульптор поссорился и расстался даже с таким преданным другом, как Рильке. — 259 —
|