|
Семье он традиционно уделял минимум времени и внимания, предпочитая общаться через письма. Даже став отцом, Бисмарк почти не отрывался от политической жизни столицы – еще одно подтверждение способности окунаться с головой в реализацию собственных идей и умения отмежеваться от всего, что могло бы стать на пути к достижению собственных целей. Черта, которую Бисмарк периодически демонстрировал и позже, придя к власти. Более того, впервые став прусским послом во Франкфурте, он сумел настолько ловко использовать свое приближение к первым лицам, что предложил принцу и руководителю внешнеполитического ведомства стать крестными отцами его сына. Все это говорит о присутствии строгого расчета в деятельности начинающего дипломата – он одинаково хорошо заботился как о внешней, чисто дипломатической работе, не брезгуя ненавистными его характеру формальностями, так и о внутренней стороне дела: построение связующих звеньев команды своих сторонников он считал едва ли не самым главным в вопросе достижения вершин власти на благодатной почве государственности. Довольно любопытно, что едва ли не с самого появления Бисмарка на политико‑дипломатической ниве у него появилась феноменальная и коварная идея объединения германских земель в империю. И все же на впечатлительный и не поддающийся ничьему влиянию темперамент будущего железного канцлера влияли внезапные порывы, имеющие довольно сомнительную природу, – свидетельство уникальной способности откликаться на самые сумасбродные авантюры, которые были такими губительными в молодые годы. Речь идет о том, что смутные связи или совершение такой критической ошибки, которая могла бы погубить его, очевидно, благодаря способности Бисмарка чувствовать меру и вовремя возвращаться в водоворот общественной жизни остались всего лишь занимательными историями. Например, достаточно легкомысленное и очень чувственное увлечение им молодой Екатериной Трубецкой‑Орловой и возникновение между ними довольно глубоких, хотя и платонических отношений не нанесли удара по бисмарковской карьере даже тогда, когда Бисмарк напрочь забывался и переставал читать газеты. Однако прозрение наступало так же внезапно, как и решение окунуться в бездну романтической чувственности и сентиментальной влюбленности. Уже много позже, когда, даже находясь на пороге власти, Бисмарк с неожиданной легкомысленностью увязался за четой Орловых, желая еще хоть немного побыть рядом с возлюбленной, он все же нашел в себе достаточно воли для поддержания переписки (хоть и запоздалой) с Берлином. Хотя формально его поведение было критической ошибкой, Бисмарк, очевидно, осознавал, что в глобальном смысле в тот момент уже ничто не могло повлиять на развитие событий – он находился в том удивительном положении, когда последнее слово относительно его судьбы должен был сделать монарх. Другими словами, как бы ни забывался Бисмарк, его интуиция, развитая многолетним опытом и обдумыванием событий, контролировала происходящее. Однако говоря о якобы легкомысленных поступках дипломата, нельзя умолчать о его необыкновенной предусмотрительности: именно срочная телеграмма от высокопоставленного представителя прусского правительства известила его о необходимости срочно прибыть в Берлин, ибо политическая ситуация там благоприятствовала приходу к власти. Именно агрессивному приходу, почти захвату должности, а не покорному ожиданию решения кем‑то своей судьбы! Бисмарк хорошо заботился об информаторах и источниках информации, и в этом также одна из составляющих его успеха. — 223 —
|