|
Все придумано, создано фантазией автора. Но если надумано – чувствую сейчас почти сразу же. Опытным стал читателем. А раньше я был, пожалуй, всеяден. Нравилось все. Ну абсолютно, понимаете, все. Не могу сегодня назвать какого‑то одного героя, запомнившегося мне больше других… Полтора десятка лет назад я не знал, что кого‑то смогут заинтересовать мои литературные пристрастия, что будут мне задавать такие вопросы. На меня влияли многие герои. Не только сверстники. Да, пожалуй, и не сверстники в первую очередь. То, что читал, оставляло, несомненно, след в юношеской душе, это точно: тогда я/ был еще открыт всем влияниям… Здесь в монологе моего героя была пауза. Видимо, Сергей что‑то вспомнил, но что – рассказывать все‑таки не стал. – И вообще, зачем читать книги, если не брать что‑то для себя? Говорю сейчас о себе нынешнем, вполне сформировавшемся человеке, приближающемся к тридцати. Круг чтения и интересов с годами, понятно, меняется. Но это, видимо, касается всех? Мне воспоминаниями делиться рано, но с самым живым вниманием читаю мемуары. Полководцев, политических деятелей, писателей. Людей поживших. Читаю – и думаю. Стараюсь понять тех, о ком читаю. И реальных людей, и литературных героев. Теперь нравятся не все книги. Совсем не все. Раздражают романы или повести, в которых я чувствую какой‑то запланированный, что ли, отклик. Надо об этом сегодня писать, вот автор и написал. А читать скучно. Запомнил, где‑то, кажется, даже записал название романа, в котором были зло высмеяны такие книги. Назывался тот роман необычно – «Вороной с походным вьюком». Автор Немченко. Так он там в четырех строках сюжет производственного романа излагает. Не попадалась вам эта книга?… Признаюсь, в этом месте автор счастливо улыбнулся. Еще бы не попадалась! В одной редакции с писателем работали. Да и жили по соседству. Я помнил эту шутку Гарика. Почти дословно смог напомнить ее Макарову. Для тех, кто не читал роман, приведу выписку из него. «…Ну что такое сюжет производственного романа? Он ведь всегда, как правило, в четыре строки укладывается: «Почему сегодня не дали план, Иванов?» «Бетонный простоял». «А почему он простоял?» «А хрен его знает». Вот на этот, прошу меня простить, «хрен» и приходится главная, и смысловая и художественная, нагрузка; это за ним, за этим «хреном», стоит либо авария, либо стихийное бедствие, либо семейная драма. Если у автора богатое воображение, он, конечно, может придумать и еще десятка два, а то и три причин, по каким мог простоять бетонный завод, и все же тут, согласитесь, особо не разгуляешься». — 8 —
|