|
Общественный порядок никогда не бывает совсем неподвижным: он находится в непрерывном движении. Но превращения могут происходить с разной скоростью. Их можно наблюдать как в древние времена - в Спарте, Афинах, так и в наше время - в Китае, Англии. Разница в том, что движение идет медленно, как в Спарте или Китае, либо быстро, как в Афинах или Англии. Больше того, такие различия могут характеризовать одну и ту же страну в разные времена. Например, Италия испытывает непрерывное движение от легендарных времен Ромула до сегодняшнего дня, но процесс перемен более интенсивен в одни годы и менее - в другие. Легко понять, как люди отмечали зарю новой эры. Пришествие Христа определило начало новой, христианской веры, Хегира — для мусульман; Французская Революция 1789 г. - для верующих в "демократическую" религию, революция Ленина - для фанатически верующих в III Интернационал, и т.д. Практики логически экспериментальной науки не должны обсуждать такие требования, потому что они - показатели веры и находятся совершенно вне экспериментальной области. Но если с точки зрения логически-экспериментальной науки рассматривать события лишь как факты, не принимая в расчет приверженность к вере, которую они порождают, то нужно признать, что исторические периоды различаются только своими особенностями. Нижним критическим точкам этой кривой соответствуют христианство до Христа, ислам до Мухаммеда, демократия до Французской революции и большевизм до революции Ленина. Полезно отдалиться от бездоказательной веры и изучать события так, потому что обособление в экспериментальной науке необходимо, но сомнение в вере очень часто мешает этой деятельности. Когда скептицизм плодит теоретические рассуждения, вера побуждает людей к деятельности, требуемой практической жизнью. Идеалы могут быть нелепыми и в то же время очень полезными для общества. Нам придется часто напоминать об зтом, потому что такой факт нередко упускают. Установление четкой границы между тем, что хорошо для экспериментальной науки и что хорошо для общества, - основание всему. Я писал об этом развернуто в "Трактате по общей социологии". Об этом нужно снова упомянуть здесь, чтобы не было риска, что некоторые читатели поймут мои наблюдения над фактом и связями фактов друг с другом как защиту частного момента. Такое часто случалось со мной в прошлом. Я думаю, что на основе исторических фактов могут прийти к выводу, что наша буржуазия движется к краху, но это не означает, что я сужу, "хорошо" это или "плохо". Точно так же я не стал бы оценивать крушение феодальных помещиков, вызванное крестовыми походами, как хорошее или плохое событие. Я не буду убеждать буржуазию пойти по другому пути или проповедовать реформы обычаев, вкусов или предрассудков. Так же, и даже в большей степени, я не буду заставлять людей верить, будто у меня есть рецепт исцеления от той болезни, которой страдает буржуазия и, шире, все общество. Как раз наоборот. Я открыто объявляю, что ни одно такое лекарство, выдуманное для того, чтобы поспорить, мне совершенно неизвестно. Я похож на врача, который распознал, что у пациента чахотка, но не знает, как излечить его. Разрешите мне добавить еще, что, пока общественные науки не продвинутся вперед, эмпиристы и люди-практики будут иметь больше мнений о том, как излечить общественный организм, чем врачи и ученые, хотя первые и могут иногда полагаться на знания последних. — 189 —
|