|
Бюрократически-консервативные принципы проникли и в наш канон хорошего человека. Чтобы продвигаться по службе и быть любимым, надо быть скромным и не высовываться. Исполнительность и послушание у нас ценятся выше инициативы и предприимчивости. Человек, много лет работающий на одном и том же месте, априорно вызывает положительные эмоции, хотя, вполне возможно, это — лишь следствие его общей пассивности. Напротив, тот, кто меняет работу, заранее вызывает подозрение, что он летун или карьерист. Справедливо поощряя работников за выслугу лет, мы не всегда обращаем достаточно внимания на качество их труда. Формальные, усредненные оценки, начиная со школьной скамьи, благоприятствуют процветат нию посредственности и серости в ущерб таланту. Продвижения по службе тоже надо ожидать терпеливо, предоставляя его усмотрению начальства. Новатору, который объективно не может не вступать в конфликт с консервативным окружением, часто приписываются как начальством, так и сослухшвцами отрицательные моральные качества: стяжательство, карьеризм, неуважение к старшим и, само собой разумеется, нескромность. В разговорах о семье на первый план выступает опять-таки стабильность брака; лишь недавно стали понимать, что главное — качество семейной жизни, от чего зависит и ее устойчивость. Такая консервативно-охранительная система ориентации для многих удобна. Убедившись на собственном или чужом опыте, что личная инициатива очень часто наказуема или превращается в сизифов труд, человек выбирает путь наименьшего сопротивления. ? 403 Снижая уровень своих социальных притязаний до минимума, он ищет каких-то других путей самореализации. У одних это будут экзотерические духовные поиски или увлечения, восточный мистицизм или просто хобби. У других — примитивный вещизм: дача, видеотехника и т. п. И хотя эти пути принципиально различны, их роднит одна общая черта: философия ухода, бегства от действительности, поиск самореализации не на путях общественных преобразований, а в стороне от них. И когда сейчас обновляющееся общество взывает к социальной активности, оно нередко слышит в ответ: а зачем мне это нужно? Мне и так хорошо. И даже если на самом деле плохо, лучше обходиться малым, чем прилагать усилия. Старое, привычное, знакомое кажется привлекательнее неизвестного нового. Стационарная, пассивная модель человека — плата за принижение индивидуального, бюрократизацию общественной жизни и невыполненные обещания. ДЕФОРМАЦИИ подвергся и принцип коллективизма. Как писал А.С. Макаренко, «самой реальной формой работы по отношению к личности является удержание личности в коллективе, такое удержание, чтобы эта личность считала, что она в коллективе находится по своему желанию — добровольно, и, во-вторых, чтобы коллектив добровольно вмещал эту личность»2, Между тем членство в некоторых наших общественных организациях является чисто формальным, номинальным. Принадлежность к ним не имеет для индивида существенного значения, он не чувствует за них личной ответственности. Что же касается реальных производственных, учебных и иных коллективов, они могут успешно функционировать только в условиях демократии. Недаром Макаренко резко противопоставлял сознательную дисциплину преодоления и движения вперед — основанной на системе запретов дисциплине торможения, порождающей у одних людей пассивную покорность и конформизм, а у других — стихийный анархический протест против коллективности как таковой. — 305 —
|