|
В общем, структура “порядка взаимодействия” формируется под влиянием противоположных сил, действующих на исполнителей. С одной стороны, их повседневная жизнь опутана моральными ограничениями, так что они субъективно и объективно пребывают в сфере моральных отношений. С другой стороны, каждый человек в круговороте повседневных дел рано или поздно сталкивается с ситуацией, когда для пользы дела требуется сконцентрировать и немножко подправить впечатления {то есть прибегнуть к манипуляции ими), производимые его действиями на других. Деловые действия по сути превращаются тогда в “жесты”, адресованные аудитории. Жизненная практика человека театрализуется. И здесь его в первую очередь начинает интересовать по своему существу аморальная проблема создания видимости, убедительного для других впечатления, будто в его действиях соблюдены все нормы морали и законности. Именно поэтому повседневная жизнь часто делает из обыкновенных людей искушенных знатоков сценического мастерства. Все сказанное еще раз подтверждает обоснованность выделения Гофманом “порядка взаимодействия” как самостоятельной области социологического исследования. В принципе, основное, что он хочет узнать об этом “порядке”, сводится к вопросу о том, какого рода впечатления от реальностей и случайностей всякого непосредственного социального взаимодействия способны разрушать впечатления, тщательно насаждаемые и воспитываемые в рядовых представлениях-спектаклях повседневной жизни. Внимание Гофмана сосредоточено в основном на путях и причинах подрыва взаимного доверия людей к получаемым ими в ходе совместной деятельности впечатлениям, а не на проблеме природы социальной реальности как таковой. Поэтому он уделает столько места и времени замаскированным ложным представлениям и техническим приемам дезинформирующей коммуникации, всякого рода двусмысленностям и умолчаниям, позволяющим создать выгодную иллюзию, не опускаясь в то же время до прямой лжи, весьма уязвимой для разоблачений. Точно так же анализируются им изощренные защитные приемы, оберегающие от подобных разоблачений избранную линию поведения и “темные секреты” командных и индивидуальных исполнений. Успех этих приемов возможен опять-таки при определенной моральной дисциплине исполнителей, которую Гофман характеризует словосочетаниями “драматургическая верность”, “драматургическая осмотрительность” и т. д. Уже говорилось, что осознание Гофманом специфики “порядка взаимодействия” как самостоятельной области исследований, потребовало для его анализа разработки специального аппарата “ситуационных” понятий. К ранее упомянутым терминам можно добавить такие детализирующие и аналитически расчленяющие основное понятие “исполнение” термины, как контакт (любое событие в зоне возможной прямой ответной реакции другого); почти синоним контакта единичное взаимодействие (все проявления взаимодействия в отдельном эпизоде); партия, рутина и др. В принципе возможно связать эти ситуационные термины с общепринятыми в социологии структурными. Так, если “социальная роль” — это свод прав и обязанностей, сопряженных с определенным статусом, то одна социальная роль может включать больше чем одну партию, понимаемую как рутинный образец действия, который разыгрывается перед аудиториями одного и того же типа. Однако общая проблема нахождения точек соприкосновения между гофмановским “порядком взаимодействия” и традиционно выделяемыми социологией элементами социальной организации чрезвычайно сложна и едва затронута Гофманом в разных его трудах. Его описания прямых влияний “ситуационных эффектов” и определенных характеристик “порядка взаимодействия” на макромиры вне сферы последнего касаются сравнительно малозначительных явлений. К примеру, в упоминавшемся ранее президентском послании он пытается установить некоторые связи между порядком прямого межличностного взаимодействия и главными статусоопределяющими характеристиками индивидов в “большой” социальной структуре: возрастом, тендерной принадлежностью, социальным классом и расой- Все это весьма ограниченные попытки. — 16 —
|