Представление себя другим в повседневной жизни

Гофман принял концепцию социальной личности Джемса в качестве отправной точки в своем анализе микросистем вза­имодействия. Именно это доказывает, что по своим интере­сам он был социологом, а не экзотическим “глубинным психологом”, каким его иногда изображают*. Вместе с Джем­сом, Робертом Парком и многими другими Гофман желает изучать эти маски, личины социальных актеров, которые в конце концов прирастают к лицу и становятся их более под­линными Я, чем то воображаемое Я, каким хотят быть эти люди. Маска, роль оправдывается жизнью. Понятие челове­ка о своей роли становится второй натурой и частью лично­сти. Если иногда Гофман заговаривает о “рассогласовании нашего природного Я и нашего социального Я”, то размышляет он об этом не в категориях противопоставления биологически прирожденного и социально благоприобретенного, а скорее в категориях разных социальных требований, предъяв­ляемых в разных кругах общения. В одних от нас ожидают известной “бюрократизации духа” и дисциплины действий независимо от телесных состояний, в других есть место для проявлений импульсивности и зависимости результатов на­шей деятельности от плохого самочувствия.

В книге, предложенной в настоящем издании читателю, Гофман еще сузил и уточнил свою главную исследовательс­кую задачу. Он сосредоточился на “драматургических”, или “театральных” проблемах участника микровзаимодействия, представляющего свою деятельность другим. При этом кон­кретное содержание этой деятельности или ее ролевые функ­ции в работающей социальной системе не рассматриваются. Чтобы лучше понять гофмановскую постановку проблемы, можно сопоставить ее с аналогичными идеями “философии поступка” М. М. Бахтина. Бахтин рассматривал человече­ский поступок как некий потенциальный текст, смысл кото­рого может быть понят только в контексте своего времени. Этот контекст Гофман временно выносит за скобки. Но про­должая свою мысль, Бахтин говорит о том, что даже физи­ческое действие человека должно быть понято как поступок, однако поступок нельзя понять вне его возможного знаково­го выражения. Вот эта знаковая оснастка, знаковый инстру­ментарий деятельности, представляемой другим, и интересу­ет Гофмана больше всего.

С расширением перспективы та же задача формулируется как задача изучения социальных микрообразований, органи­заций, учреждений — словом, любых обособленных социаль­ных пространств, в которых осуществляется определенного

* Например, в единственной известной нам на русском языке моно­графин о Гофмане (Кравченко Е. И. Эрвин Гоффман. Социология лице­действа. М.: МГУ, 1997), где гофмановское “self” местами толкуется со­мнительным образом как “глубинная самость”.