|
Также в качестве основания для выделения различных видов идентичности берется общий уровень ее сформированности. Последняя тенденция характерна в основном для работ, посвященных анализу возрастных закономерностей в становлении и развитии идентичности, которые — применительно к подростковому этапу социализации — будут рассмотрены в следующем параграфе. Наконец, за те или иные структурные единицы идентичности принимаются различные Я-представления, выделяемые по самым разным основаниям[1]. Таким образом, можно видеть, что для большинства исследователей вопрос о структуре идентичности, во-первых, был производным от вопроса о ее развитии, а во-вторых — конкретные решения его, по сути, не выходили за рамки эриксоновского деления идентичности на персональную и социальную. Обратимся теперь к исследованиям последней. Еще в самом начале исследований данной проблематики Э. Эриксон задал определенный ракурс в понимании природы социальной идентичности, утверждая, что субъективное значение различных социальных реакций человека тем больше, чем сильнее они включены в общую модель развития, характерную для данной культуры. Так, например, научившийся ходить ребенок осознает свой новый статус как «того, кто может ходить», но в пространстве и времени данной культуры этому могут придаваться разные значения: «того, кто далеко пойдет», «кто крепко стоит на ногах», «у кого еще все впереди», «за которым нужен глаз да глаз, так как он может далеко зайти» и т.п. Эриксон отмечает, что на каждой стадии развития у ребенка должно быть чувство, что его личная, персональная идентичность, отражающая индивидуальный путь в обобщении жизненного опыта, имеет и социальное значение, значима для данной культуры, является достаточно эффективным вариантом и групповой идентичности. Таким образом, для Эриксона персональная и социальная идентичность выступают как некоторое единство, как две неразрывные грани одного процесса — процесса психосоциального развития ребенка. Дальнейшее изучение процессов установления идентификации человека с группой проходило в рамках когнитивистски ориентированных концепций, для которых была характерна несколько иная логика. Своеобразным толчком для них послужили известные исследования М. Шерифа, посвященные анализу межгрупповых конфликтов (Sherif, 1966). Среди возможных следствий реального межгруппового конфликта Шериф отмечал более полное осознание его участниками своей групповой принадлежности, которое, в свою очередь, повышало уровень их внутригрупповой солидарности в конфликтном взаимодействии. В дальнейшем именно анализ когнитивных и эмоциональных процессов стал центральным для концепций социальной идентичности А.Тэшфела (Taifel, 1981 а) и самокатегоризации Дж. Тернера (Turner, 1985). Остановимся на них более подробно. — 28 —
|