|
Расплодились обиды, расползлись по дому, стали даже за пазуху богатырям забираться. А кто носит камень за душой — тот под тяжестью обид сгибается, голову книзу клонит, в глаза не смотрит… Начались между женами и мужьями трения да разногласия — а Обида Перетеровна только хихикает в рукав да ручки потирает. И вновь девушкам на ушко нашептывает: «Обидел, мол, тебя этот злыдень, ты ему не прощай, ты гордость свою девичью предъяви, пусть помучается!» Богатыри жен-то своих до беспамятства любили, да только Обида, она даже самую крепкую любовь точит, как вода камень. Оба только в затылках чесали да понять не могли: что это с их женушками сделалось, почему они вдруг все чаше неласково смотреть стали да недовольство проявлять??? Если уж женщина Обиды гадкую сущность не поняла, не разглядела, то что ж о богатырях говорить? Они ж, богатыри, под ноги не смотрят! У них взгляд стратегический — поверх и вдаль! Это испокон веков женское дело — о чистоте в доме заботиться! Да чтоб не только мусора по углам не было, но и в душах домочадцев — как в ларце хрустальном! Такая вот, стало быть, женщине задача определена… И вот однажды добилась Обида своего: собрались богатыри — да и вон из теремов! Куда глаза глядят! А глаза у богатырей, как известно, глядят в чисто поле. Сели они, оба-два, у ближайшего поля, в кабаке придорожном, поляну накрыли, зелена вина в рюмки плеснули… Сидят, друг другу на боярынь своих жалуются. — Совсем уж житья добру молодцу не стало, — говорил один. — То не так, да это не эдак… Надоело! — Дык оно ж так и есть! — вторил другой. — Я ей слово — она десять, а в конце смотришь, еще и сам дурак оказался… Обидно! — Не хочу я больше такую жисть терпеть! Я уж лучше со Змеем биться пойду, сложу там где-нибудь буйну голову, вот будет знать, как на мужа обижаться! — Да и я — сяду на корабль заморский с купцами, да попрошусь, чтоб на остров какой необитаемый ссадили! Там некому будет под ухом зудеть, что я какой-то не такой! Ух, горько мне, обиделся я! И Обида Перетеровна в темном углу притулилась, слушает, хихикает, радуется: как ее интрига ловко удалась! Всех переобидела, всех перессорила! А тем временем в опустевших теремах боярыням-то зябко стало. И то сказать: мужчина в доме — он завсегда и надышит, и натопит, и окна утеплит. А без любимого холодно — и в доме, и на душе… Вот прибежала Елена к Марье, вся испуганная. — Маманя, мой-то богатырь ушел на ночь глядя куда глаза глядят, что делать? А Марья-Искусница сама в тоске сидит, в окошко смотрит. — 64 —
|