|
— Чудик, Чудик! Куда же ты ушел?! Мама теперь правда все видит! У нее глазки открылись! — издали закричала Дарёнка, подбегая к пеньку где он пристроился. — Ну и ладно, ну и хорошо, — сказал он, отворачиваясь и часто моргая, — глаза что-то отсырели. «Чего ж хорошего, сейчас подойдет и увидит, кто ее тут приютил, — думал он. — Только бы снова со страха не ослепла». — Чудик, дорогой, это и правда чудо! Мои глаза снова видят! — радостно говорила приближающаяся Вера. — Да взгляните же на меня! «Сейчас она увидит меня… И все! Все кончится! — с ожесточением подумал он. — А, и ладно! И пусть!» И Чудовище поднялось к ней навстречу, готовое к самому страшному, к ужасу, к крику… к расставанию. Но неожиданно он увидел, как ее глаза вспыхнули радостным изумлением, ярко-ярко, как две лампочки. — Боже, какой вы… красивый! «Издевается?» — неуверенно подумало Чудовище, всматриваясь в ее глаза, ища в них притворство или жалость. Но неожиданно он увидел в них свое отражение. И замер, пораженный. Он очень давно не смотрел ни в чьи глаза. Даже в Дарёнкины. Мимо смотрел! А сейчас вот глянул — и увидел, что отражение ему нравится! Хорошее было отражение. Мужественное. Человеческое… Исчезла куда-то бугристая кожа, неопрятные лохмы, и судорога, сводившая лицо, отпустила, прошла бесследно. Он хотел что-то сказать, но слова застряли в горле. Видимо, устав ждать, Вера просто сделала шаг — и обняла его, прижалась к широкой груди. А сбоку к ноге прижалась Дарёнка. — Вы меня расколдовали, — сказал он. — Как в сказке. — И ты нас, — сквозь слезы сказала Вера. Но это были уже слезы счастья, светлые и легкие, от которых глаза не слепнут, а только ярче сияют. …На осенней ярмарке все обращали внимание на семейство — по рядам шли высокий, статный мужчина с пышной каштановой бородой, красивая женщина с нежным румянцем на гладких щеках и ясноглазая девочка лет семи. Все трое держались за руки, улыбались и выглядели очень счастливыми. — Кто это? Откуда? Мы их раньше здесь не видели! — шептались люди, провожая семейство глазами. — Говорят, в лесу поселился знахарь с семейством, все на свете лечит! Это вот он и есть, по всему, — отвечали другие. Слухи быстро расходятся по свету… К семейству подошла женщина, закутанная в странный плащ, цвет которого постоянно менялся. — Какого цвета мой плащ? — спросила она. — Золотой, — в один голос ответили они. — Для вас это так, — кивнула женщина. — Каждый видит меня такой, какой хочет. Вы вот — золотой. Что ж… Значит, судьба! — 34 —
|