|
Надо сказать, что у него был настоящий нюх на трагическую сторону жизни и, собирая свою коллекцию, он вовлекался в самые печальные истории, связанные с борьбой, с предательством, со смертью. И, проживая в своих грезах давно ушедшие времена, коллекционер погружался в фантастический мир, где был волшебником, неуязвимым для смерти, способным изменять судьбу. Впрочем, это было для Эн-Нольда не главным. Как-то в час одиночества и печали магическое зеркало подарило ему утешение. Он просил показать ему его душу, и из серебристой поверхности стекла вдруг появился образ ребенка. Очаровательная девочка, лет пяти, в старинном платье и с белокурыми локонами. Легкая улыбка пряталась в ее глазах, хотя выражение лица было не по-детски серьезно. Она назвалась Инфантой и попросила игрушек. Эн-Нольд, ошеломленный ее появлением, начал показывать ей свою коллекцию. «Расскажи о них!» — потребовала гостья, и он, внутренне смеясь над собой, повиновался ей. Сердце его не только освободилось от тоски, но и наполнилось ликованием. Эта встреча покончила с его одиночеством, и он обрел смысл своих увлечений. Отныне его коллекция превратилась в игрушки, которые развлекали его маленькую повелительницу. Он показал ей старинный медальон из серебра. Внутри него помещалось распятие и локон седых волос. — История этой вещи печальна, — стал рассказывать Эн-Нольд. — Я нашел ее в пустом обгоревшем доме среди мусора. Вернувшись к себе, я положил его под мое зеркало и лег спать, надеясь увидеть, откуда явилось и с кем связано это изящное изделие. И вот я оказался в ином веке. В доме, где я обрел эту находку, умирала старая женщина. Ей было тяжело, но она боролась со смертью, ожидая своего сына. Увы, он не пришел к матери и не почувствовал ее конца. Когда-то он покинул их жилище и ушел в море, чтобы стать пиратом. И вот мать его мучилась, что не могла благословить сына в свой последний час. Увидев меня, она со слезами протянула медальон. «Прошу тебя, человек ты или дух, явившийся мне, передай это распятие сыну». Ия закрыл ее глаза, а сам очутился на пиратском судне. Там шла попойка, и на меня никто не обратил внимания. Я прошел в каюту капитана — сына умиравшей старухи. Я протянул ему медальон. Пьяный до умопомрачения, он долго не мог понять, что я хочу от него. Наконец, рассмеявшись, взял медальон в руки. Седой локон произвел на него сильное впечатление, тем более, что прямо на глазах он рос. Просунув волосы вместо бечевки в колечко медальона, пират надел его на шею. Затем грозно взглянул на меня: «Как ты оказался на корабле?» Я сделал неопределенный жест: «Я оттуда». — «Ну тогда я верну тебя обратно! — молвил капитан. — Эй, люди, повесить этого молодца на грот-мачте!» Пираты схватили меня, но внезапно он остановил их. Лицо его побагровело: «Меня душат волосы. Отставить! Срежьте скорее эту побрякушку с шеи!» Однако самые острые ножи команды оказались бессильны разрезать материнский локон. Три дня мучился капитан, пока не принял последний дар матери. Он, стоя у руля, и привел судно к скалистому острову, там, среди кипарисов, напоминающих темные свечи, располагался монастырь. Капитан простился с кораблем и отправился к берегу. Он стал монахом, а, когда скончался, этот медальон вернулся ко мне. — 19 —
|