|
Скоро гроза кончилась, Козява отсалютовала им взмахом рогатой своей головы и распрощалась до следующей грозы, а Елка снова включила мультики. Смотрели «Крылья, ноги и хвосты». Гриф пытался научить летать страуса, а тот никак не мог, но потом страус просто обогнал грифа бегом, а тот чуть не умер с натуги. Страус иронически пробормотал: «Крылья…», а потом довольно добавил: «Ноги!», и убежал. Вылезла из-под камня ящерица и, довольно рассмотрев свой хвост, продолжила: «Хвосты!». А Елка добавила, глядя на внука: «И рога!» А Заяц Козелкин загадочно улыбнулся. Как Козелкин свою мамушку вернул
Прошло время, и Козелкин начал сильно скучать по своей мамушке. Он тосковал по ней и злился на свою бабушку, злился и бодал ее своими острыми рожками. Бабушка обижалась на него, ведь она его очень любила и не ожидала, что он начнет так делать. Однажды они гуляли по лесу, Заяц был такой добрый и хороший, всю дорогу пел песню разбойников из мультика «Бременские музыканты». Особенно ему нравилось: «Пиф-паф! И вы покойники, покойники, покойники!» Елке стало совсем хорошо, и ее иголки мягко прижались к веткам. Но вдруг Козелкин оступился и упал. Он ушибся и стал горько плакать, а Елка взялась ласково его утешать. Но что это? Козелкин вдруг со злостью боднул ее своими острыми рожками. Елка ахнула и от неожиданности как следует хлестнула его своей колючей веткой. Разобиженный Козелкин тут и вовсе в драку пустился, и Елке пришлось растопырить все свои колючки, чтобы держать его на расстоянии. Но потом ей до слез стало жалко этого глупого маленького детеныша, и она вся закапала прозрачной янтарной смолой, поглаживая Козелкина по ретивой головушке. И Козелкин начал затихать и только тихо шептал «мама», все теснее прижимаясь к Елке. И вдруг Елка увидела, что он уже весь в ее смолистых слезах, еще немного, и его уже оттуда не достать будет, как муху из янтаря. Тогда Елка изо всех сил оторвала от себя прилипшего Козелкина. - Пусть тебя твоя мама жалеет! – крикнула она. Козелкин снова расплакался, но Елка уже сообразила, что ее смолистые слезы едва ее самое не заточили в янтарном постаменте. Она изо всех сил выдернулась своими корнями-ногами из липкого плена, и отряхнулась. Козелкин горько плакал и пытался к ней прижаться. Ему было все равно, что он может прилипнуть, ему было холодно. «Все, - сказала сама себе Елка, - завтра же вызываем мать, ребенку нужна она». И она укрыла всхлипывающего и уже засыпающего зайца молодыми ветками и листвой, и встала рядом охранять его сон. Когда в лесу стало совсем тихо, и только чуть слышно было посапывание уснувшего измученного Зайца, Елка подняла верхние ветки повыше и встопорщила иголки вверх. Она настроилась на волну Зои. — 54 —
|