|
Язык символов – эсперанто, понятное любому малышу. «Бух», например, отражает целый процесс возможного падения и появления большой «вавы». «Вава» тоже понятие чрезвычайно обширное. Язык таких кратких символов начинает вспоминать любая мама (и многие папы), для которых доставляет удовольствие возня с малышом. Для всех прочих взрослых язык символического мышления младенца и его матери постепенно становится практически недоступным, за исключением поэтов, к коим следует отнести художников и прочих живописцев образа. Нам предстоит знакомиться с ним заново – через сказки для самых маленьких. Теперь нужно немного сказать о рабочей (удобной для наших целей) классификации сказок. Выделяют кумулятивные сказки (с закономерно изменяющимися повторами в сюжете – типа «Репки», «Курочки Рябы», «Колобка», «Теремка»). Они традиционно и не зря считаются сказками для самых маленьких. За ними следуют народные волшебные, плутовские и бытовые сказки. Затем – авторские сказки. У каждой разновидности – своя основная цель и задачи, кое в чем они могут пересекаться и обобщать целый комплекс воздействий. Наша тема – сказки для самых маленьких. Необходимо также прояснить связь между сказкой и мифом. Существует распространенное представление о том, что сказка это десакрализованный миф, т.е. миф, с которого снят ореол священнодействия, в сюжете которого главные действующие лица уже не боги или богоподобные герои, а люди и специфические сказочные персонажи. Первой нашей задачей будет сопоставление некоторых мифологических сюжетов с сюжетами сказок, а второй – попытка понять смысл сказок для развития малышей. Для чего это нужно – для грамотного отношения взрослых, воспитывающих ребенка, к сказке и ее роли. Время от времени в книгопродаже попадаются очень красочные и заманчивые, но искаженные и подслащенные варианты классических сказок. Например, «Теремок» традиционно должен закончиться тем, что медведь сел на него и раздавил. Ан - нет: в одной из современных версий бедные зверушки, оставшиеся бездомными, ругают Медведя, и ему становится стыдно, и он строит для зверушек новый Теремок. Сказка получилась совсем другая и полностью теряющая свой первоначальный смысл. Вот и в первоначальной «Курочке Рябе» скорее всего не было: «Снесу я вам другое яичко…». Начнем же с тайны курочки Рябы и Теремка. Сразу оговорюсь – нет смысла и возможности добиваться полной, исчерпывающей трактовки этого сюжета. Каждое явление мира, к счастью, безмерно богаче всех наших попыток его понимания. К настоящему времени исследователи-юнгианцы достоверно выделяют три слоя амплификации (уточнения, прояснения) образа (по Джеймсу А. Холлу). На поверхности лежит личностный слой, имеющий отношение к непосредственному опыту человека, читающего или сочиняющего сказку, видящего сон. Второй слой амплификации – культуральный, связан с принадлежностью человека к определенной этнической общности, культурной зоне. Символика такого сюжета специфична для сказок определенного народа. Так, в чеченских сказках один из ведущих мотивов – взаимная поддержка и верность друг другу двух братьев или друзей, один из которых, например, помогает другому добыть невесту. Это типично для психологии малого народа, возможность выживания которого полностью зависит от солидарности и взаимной поддержки его представителей. И этот мотив практически не встречается в сказках русских. Можно даже сказать, что там он встречается с точностью до наоборот: завистливые братья губят отважного младшего брата и умыкают его невесту. Третий слой амплификации – архетипический, касается сюжетов самого глубинного свойства, пронизывающих фольклор и эпос большинства народов мира, в том числе лишенных естественной возможности непосредственно передавать друг другу сюжеты. Так, чрезвычайно распространенным в мире является сюжет о царевне-лягушке или принце-лягушке, красавице и чудовище. Сегодня мы коснемся архетипического слоя сказки, т.к. речь идет о самых маленьких слушателях ее, у которых личностный опыт и культурная сопричастность еще только формируется и единственным их реальным достоянием является генетическая база в виде архетипов - образов коллективного бессознательного. На самом деле генетический характер присвоения и передачи архетипов не имеет до сих пор строгого научного доказательства и служит нам рабочей гипотезой. — 138 —
|