История куртизанок

Клер справедливо полагала, что ее сотрудничество с супругами Шелли заинтересует Байрона, однако к ней самой он оставался безразличен. Она предложила ему встретиться и провести вместе ночь. Байрон пожал плечами и принял ее предложение. «Я была молода, тщеславна и бедна», – говорила Клер спустя много времени. Их ночь любви – Байрон лишил ее невинности, и они еще несколько раз были близки – разожгла обожание Клер. «Я не жду от тебя любви; я не стою твоей любви, – писала она. – Я чувствую твое неизмеримое превосходство».

Байрон выполнил ее просьбу – он настолько не хотел ее снова видеть, что чуть было не отменил встречу с Шелли, опасаясь, что при этом будет присутствовать и Клер. Она знала об этом. «Я тебя люблю, ты не проявляешь ко мне никакого интереса, – печально писала она. – Если бы я утонула и дух мой проплыл мимо твоего окна, ты, возможно, сказал бы что-то вроде: “Ah voila!”[27]»15. Но любовь ее была так сильна, что она не могла его не преследовать.

Клер появилась в жизни Байрона именно в тот момент, когда он решил отправиться в добровольное изгнание. По случайному стечению обстоятельств, Мэри и Перси Шелли тоже решили покинуть Англию, чтобы избежать скандальных последствий ухода Перси от жены. Клер увидела в этом перст судьбы и (за их счет) поехала с ними в Женеву, надеясь снова встретиться с Байроном.

Как и в Англии, Байрон поддался ее настойчивым просьбам о встрече. Физическая близость разожгла страсть Клер, но поэт при этом оставался спокоен. «Я никогда не любил и не делал вид, что люблю ее, но мужчина есть мужчина, и если восемнадцатилетняя девушка постоянно перед тобой гарцует, выход из этого положения может быть только один», – признавался он другу16. Вместе с тем Байрон беззастенчиво использовал Клер в качестве переписчика своих рукописей. Несмотря на весьма прохладное его к ней отношение, она с радостью восприняла свою новую роль неоплачиваемой секретарши и сексуального партнера.

Через два месяца Клер поняла, что беременна. Шелли попытался договориться с Байроном о том, что он примет участие в заботе о ребенке, но поэт просто перестал разговаривать с Клер, и в конце концов она вернулась в Лондон. В январе, без какой бы то ни было материальной и моральной поддержки Байрона, она родила их дочь. «И это отродье мое?» – удивился Байрон17.

После рождения девочки Клер и Байрон будто решили померяться силой воли. Клер обожала малышку и хотела ее вырастить. Байрон же, обосновавшийся в Венеции, настаивал на том, чтобы девочку отослали к его сестре Августе. Когда Клер отказалась, поэт решил сам «избавиться от этого нового продукта». Придя в ужас при мысли о том, что Клер может внушить ребенку атеистические взгляды, он предложил передать дочку на воспитание в монастырь в Венеции, где та стала бы доброй католичкой, может быть, даже монахиней.