|
Позже, в 1558 г., после смерти Марии, скончавшейся в глубокой печали от серии ложных беременностей и вполне реальной болезни, Елизавета стала королевой. Ее восшествие на престол оказалось крупной удачей христианства, а ее замужество обрело размах политической и дипломатической проблемы первостепенной важности. В Совете и палате общин этот вопрос обсуждался ad nauseum[634]. Без всяких сомнений, он вполне мог быть самой распространенной темой разговоров среди образованных людей по всей Европе. Советники Елизаветы поверхностно оценивали кандидатов по их личным качествам, отметая действительно отвратительных, уродливых или бестолковых мужчин[635], придавая гораздо большее значение их национальным и семейным связям, финансовому положению, религиозной принадлежности и профессиональному опыту. Елизавета получала от развития интриги немалое удовольствие и побуждала своих советников предлагать как можно больше имен, повсеместно возбуждая надежды, сея панику и способствуя распространению слухов. В конце концов палата общин обратилась к королеве с просьбой выйти замуж. Открыто в обращении об этом не говорилось, но в тексте его ощущалась паника в связи с тем, что у незамужней королевы не могло быть наследника. А потому она вполне могла стать жертвой убийства или свержения представителями побочной линии претендентов на престол, начиная с ее родственницы королевских кровей Марии, королевы Шотландии, казненной по ее приказу в 1587 г. Ответ Елизаветы был пространным, любезным и однозначным. Она изменит свое положение одинокой женщины, когда ее благословит на то Господь, а до тех пор будет править, всегда исходя исключительно из интересов Англии. В отличие от других представителей королевского семейства – на память приходит ее покойная единокровная сестра Мария со своим мужем-католиком, – она бы никогда не принесла в жертву национальным или религиозным интересам брачные или личные соображения. «В конце концов, – делала она вывод, на удивление точно предвосхищая будущее, – для меня будет достаточно, если на мраморном надгробии напишут, что королева, правившая столько-то времени, жила и умерла девой»[636]. Это соответствовало истине постольку, поскольку все так и развивалось, но мотивы Елизаветы были значительно более сложными. Она прекрасно отдавала себе отчет в последствиях неразумно выбранного мужа, как в случае с Марией. Равным образом, она знала о том, насколько успешно можно было бы манипулировать политикой и дипломатией, ведя бесконечные переговоры о будущем браке, которые в конечном итоге завершились бы ничем, позволив ей выйти сухой из воды и сразу же пробудить надежды на союз с другим кандидатом или поклонником. Более того, что брак мог предложить ей лично? Она уже была королевой, невероятно богатой и надежно защищенной. Она была способна вызывать восхищение – притворное или подлинное – любого мужчины в своем королевстве. Замужество могло лишь ограничить ее независимость, уменьшить власть и подвергнуть испытанию ее очень ограниченное терпение. Кроме того, оно могло угрожать стабильности нации, как это случилось в связи с браком Марии Тюдор и Филиппа. — 309 —
|