|
Девственности Жанны, неоднократно подвергавшейся проверкам, включая два обследования во время инквизиционного процесса, оказалось недостаточно, чтобы спасти ее от смертного греха переодевания в мужскую одежду. Однако до захвата в плен ее неоднократно заверявшаяся девственность наряду с ее случайно затронутой одеждой возводили эту выдающуюся военную героиню на недосягаемую высоту, что обеспечивало ей власть, покорность, честь и доверие. Потом, когда вражеские войска дрогнули и не смогли устоять перед ее превосходящей силой и стратегией, легендарная девственность Жанны оказывалась настолько могущественной, что лишала сексуального влечения к ней любого видевшего ее мужчины. Окутанная защитным целомудрием и мантией военного предводителя, Жанна бросила вызов естественному порядку вещей – браку и ведению домашнего хозяйства, обменяв швейные иглы и кастрюли со сковородками на меч и кинжал, нагрудный щит и копье. Но точно так же, как победа подтвердила обоснованность такого обмена, поражение свело его на нет. В плену Жанна оказалась настолько же беззащитной, насколько когда-то была неуязвимой. Внезапно она стала своего рода заложницей в руках врага, которого некогда ставила в тупик и унижала. Когда она повторяла святые голоса, побуждавшие ее совершить благородную миссию спасения Франции, ее противники ухмылялись. Когда она заявляла о том, что хранит девственность, они глумились над ней. Солдаты-стражники пытались быть с ней ласковыми, и дважды власти приказывали проводить мучительные осмотры половых органов, чтобы вновь подтвердить ее и так уже достаточно часто проверявшуюся непорочность. Жанна, день и ночь скованная кандалами в суровой темнице, хранила непоколебимую твердость. Когда девушка узнала, что ее репутация опорочена слухами о том, что она была армейской шлюхой, Жанна настояла на том, чтобы ее подвергли еще одному изнурительному гинекологическому обследованию. Ее святые дали ей четкие указания: девственность (пока Господь не примет иного решения) составляла необходимое дополнение к ее солдатской профессии. Жанна подчинялась охотно и с радостью, не зная колебаний, никогда не испытав сексуального искушения, ни разу не поддавшись назойливым домогательствам тюремщиков, которые могли смягчить жестокие условия ее тюремного заточения. Как многие женщины до (и после) нее, Орлеанская дева избрала целомудрие в качестве пути, позволившего ей избежать традиционной женской доли, и как необходимое дополнение к ее необычной жизни, полной приключений, опасностей, испытаний и трудностей, восторга и славы – тех обстоятельств, которые ей внушала глубокая религиозная вера. — 290 —
|