История целибата

После смерти эта изголодавшаяся и истерзанная девственница стала мученицей иезуитской индейской политики, а также собственной беззаветной преданности христианским идеалам, в частности целибату, приводившему в ярость ее ирокезских собратьев. В отличие от Пресвятой Девы, как и другие реальные женщины, столетиями подвергавшиеся теологическому воздействию, Катери Текаквита была обычной девушкой, чье мировоззрение было исковеркано собственной фанатичной интерпретацией христианского учения, стремлением отождествить себя с Екатериной Сиенской и ложными доводами духовных советников. Эти священники руководствовались благими намерениями, но, в конечном итоге, испытывали удовлетворение от того, что в лице Катери видели подходящий символ сексуального целомудрия, к их глубокому сожалению отсутствовавшего у всех других ирокезов.

Сестры, посвятившие жизнь Господу

Религиозные женщины – как монахини, так и живущие в миру – рассматривали вопрос о целибате с самых разных позиций. Большинство клириков-мужчин возлагали на себя священные обязанности по собственному желанию или подчинялись решению своих семей воспитать из сына священника или монаха. Однако подавляющее большинство женщин отдавали в монастыри, где они были обязаны давать обет целибата, не считаясь с собственными желаниями или даже против собственной воли. Эти женщины реагировали на такое положение вещей самыми разными способами – от безропотного повиновения до неохотного согласия, явной непокорности или даже открытого сопротивления.

Но для женщин, направляемых к своему призванию Господом, а не скупостью, бедностью или другими причинами, вынуждавшими родителей отдавать дочерей в монастырь, насильственный обет целибата редко оборачивался трагедией. Для них он служил орудием веры и средством обретения личной независимости.

Обители радости

[338]

Как Екатерина Сиенская и несметное число других праведниц, посвятивших жизнь Господу, глубоко верующие христианки без малейших колебаний давали обет вечного соблюдения целомудрия. Моральное давление, оказывавшееся на них с тем, чтобы они хранили невинность, было особенно сильно, поскольку девственность составляла постоянное наваждение религиозных мыслителей и писателей. Написанная в XIII в. работа Hali Meidenhad – «Святая непорочность», – резко осуждавшая сексуальные отношения и брак, была адресована молодым девственницам в надежде на то, что они сохранят свою невинность[339]. Девственность провозглашалась «добродетелью, стоящей выше всех других добродетелей, которая более других угодна Христу». С другой стороны, даже супружеские половые отношения объявлялись непристойными, отвратительными и скотскими, «бесстыдным вожделением плоти… <и> срамным соитием, полным вонючей мерзости и гнусных деяний». На деле это лишь «ложе для страждущих, чтобы ловить <в их падении> слабых, которые не могут стоять на высоком холме так близко к небесам, как добродетель невинности». В том случае, когда это было непонятно, автор велел своей девственной читательнице «не ломать ту печать, которой ты запечатана!»