|
Слыша доносящиеся из коридора переговоры моего пациента Виктора с каким-то дневальным, я не верил своим ушам. Только что в беседе со мной во врачебном кабинете молодой солдат ничуть не скрывал своей гомосексуальной ориентации, заботливо тревожась по поводу ссор своего друга с родителями. За дверью кабинета сменилось всё: тональность, словарный запас, образ мышления. Юноша, говорящий по телефону со своим сослуживцем, представлялся этаким бабником и суровым гомофобом. Гомосексуальная (гомогендерная) идентичность была принята Виктором очень рано. Он помнит, как охотно сопровождал отца, занимавшего видное положение в спортивной среде, в посещении им всевозможных соревнований. Отец радовался тому, что сына привлекают мужские занятия. Виктор же с четырёх-пяти лет тянулся к красоте полунагих мужских тел. Любимым его занятием в детстве было представлять, как выглядит половой член у того или иного понравившегося ему спортсмена. Обе ипостаси – мужская и гомосексуальная – его половой идентичности нисколько не тяготили Виктора несовпадением в деталях, не приводили к внутриличностному конфликту. К врачу он обратился из-за преждевременной эякуляции (обусловленной низким порогом сексуальной возбудимости). Особый его талант – эмпатия, способность мгновенно вчувствоваться в чужое настроение и тут же подстроится к нему. Если бы я упрекнул юношу фальшью его разговора с дневальным по казарме, он искренне удивился бы. Инстинктивно Виктор чувствует, что гомофобия, точно также как нецензурная брань и нарочитая грубость, играют некую важную роль в жизни подростков и молодых парней. Таким способом они отмежёвываются от женщин и “гомосеков”, вырабатывая мужское полоролевое поведение. В полной мере это относится и к армейской среде, где культивируется утрированная мужественность. Общаясь с сослуживцами, Виктор практиковал, согласно сексологической терминологии, “мужское гиперролевое поведение”. Удивительная пластичность, позволяющая ему без труда согласовывать свою гомосексуальность с гомофобными требованиями армейского окружения, включает приём психологической защиты по типу рационализации: “Ребята не поймут меня, если я буду выпячивать гомосексуальные чувства и привычки”. Но пластичность геев не беспредельна. Большинство людей, практикующих однополую активность, отрицает собственную девиантность. Это оправдано для тех, чей гетеросексуальный потенциал преобладает над гомосексуальным и чьи однополые связи носят транзиторный или заместительный характер. Другое дело, когда гомосексуальность либо является “ядерной”, либо граничит с гомосексуальным полюсом на шкале Кинси. Многие из “ядерных” геев отрицают собственную гомосексуальную идентичность, признаваясь в то же время в девиантном характере своих однополых связей, предпочтений и фантазий. Подобные парадоксы высвечивают психологическую защиту по типу отвержения собственной принадлежности к сексуальному меньшинству. Этим же объясняется и стремление многих геев реализовать гетеросексуальную связь вопреки отсутствию у них влечения к женщинам. — 310 —
|