|
Этим дело и ограничилось. “Нам казалось, что это естественно”, – сказал Нгуен Нгок Луонг, когда я спросил его, как вьетнамцы в Сайгоне относились к “охоте” американцев на местных женщин. Конечно, на проституток поглядывали косо, но они промышляли тут еще при французах и продолжали свой промысел при американцах. Кроме того, вьетнамцы и сами вели себя так же, как иностранцы, хотя предпочитали искать развлечений в менее заметных злачных местах. Коммунистическая пропаганда устраивала вокруг проституции шумиху, а южные вьетнамцы нет, и, поскольку от местных жалоб не поступало, американские власти лишь предупреждали своих сограждан об опасности заражения венерическими болезнями, но не предпринимали никаких мер, чтобы положить конец происходившему “братанию”. Тем не менее в таком попустительстве американского командования имелся нравственный изъян. Я брал интервью у одного ветерана – морского пехотинца, очевидца смертельных боев в долине Ашау, которая стала крупнейшим участком продвижения северо-вьетнамских войск к югу. “Это было плохо, – сказал он. – Даже трудно объяснить людям, насколько плохо”. Он сообщил мне, что никогда не пользовался отпусками для “отдыха и развлечения”, которые ему предоставляли, из страха, что после таких развлечений у него ослабнет бдительность, когда он вернется на пост. “Я знал ребят, которые погибли из-за того, что мечтали о каких-то своих девицах из Бангкока и не проявляли должной бдительности”, – пояснил он. Конечно, было бы трудно доказать, что мечты о бангкокских массажных кабинетах действительно серьезно влияли на успех военных действий во Вьетнаме. И все-таки если секс в годы вьетнамской войны был побочным эффектом самого конфликта, то он косвенно отражал и те роскошные условия, в которых воевали американцы: у них было все передовое военное снаряжение, какое только можно было купить за деньги, а также продуманная система обеспечения материальными удобствами и предметами роскоши, типичными для американского образа жизни. У них имелся избыточный штат чиновников, внушительное количество гражданских служащих, помещения с кондиционированным воздухом, армейские лавки наподобие сети “Уолмарт”, индейки ко Дню благодарения, Боб Хоуп и Ракель Уэлч для развлечений, отдельные клубы для офицеров и срочнослужащих, а также полностью оплачивавшиеся из казны отпуска для джи-ай, которых отправляли в различные места Юго-Восточной Азии для “отдыха и развлечения”, где их ждали “спирт и флирт”. Речь здесь совсем не о том, что все это было неправильно, а о чудовищном контрасте с теми условиями, в которых воевали враги. А воевали они яростно, но экономно. У них появлялось все более хитроумное вооружение (значительная часть которого была захвачена у слабой АРВ), но совсем не было авиации, солдатской формой служили черные пижамы, а ботинками – сандалии, вырезанные из старых автопокрышек, в помине не было борделей, пива, ведерок со льдом, массажных кабинетов, баров “гоу-гоу”, увеселительных поездок в Бангкок, Сидней или Куала-Лумпур для “отдыха и развлечения”, не было укрытий из простыней среди сосен, где можно было заниматься сексом прямо на пляже, не снимая ботинок, не было полуденных свиданий с вьетнамками в гостиничных номерах, не было и содержанок из местных, каких заводили в городе мужчины, чьи жены дожидались их коротких приездов на побывку дома, в Бангкоке или США. Конечно, повседневная жизнь противника во Вьетнаме не исключала сексуальных похождений с женщинами. Секс не был причиной нашего поражения во Вьетнаме, однако он был одной из причин, по которым мы шли воевать. — 192 —
|