|
— Эта Селестина всегда весела! — воскликнул он, обрадовавшись нашему свиданию. Это был добрый малый, весельчак, шутник и любил покутить. — Может быть, пообедаем вместе? — предложил он. У меня была большая потребность рассеяться, прогнать от себя печальные образы, гнетущие мысли, и я согласилась… — Великолепно! — воскликнул он. Он взял меня под руку, и мы пошли в один погребок на улице Камбон. Он был весел, грубо шутил, вел вульгарный разговор, и это не шокировало меня. Напротив, я почувствовала какую-то радость разгула, какую-то беспутную беспечность, как будто вспомнила забытую привычку… Одним словом, я узнала себя, я узнала свою жизнь в этих опухших веках, в этом плоском лице, в этих выбритых губах с отпечатком услужливости, скрытой лжи и склонности к разврату со всеми этими черточками, одинаково свойственными актерам, судьям и лакеям. После обеда мы шатались некоторое время по бульварам. Затем зашли посмотреть синематограф. В темной зале, когда на освещенном экране под аплодисменты публики дефилировала французская армия, он обнял меня за талию и так крепко поцеловал в шею, что чуть не испортил мне прическу. — Ты прелестна, — прошептал он. — Черт возьми! Как же от тебя хорошо пахнет… Он меня проводил до гостиницы, где я жила, и мы несколько минут стояли на тротуаре молча, немного пьяные. Он концом своей трости ударял по носкам своих ботинок. Я, опустив голову, спрятав руки в муфту, растаптывала ногой апельсиновую корку… — Ну, до свидания! — сказала я ему. — Нет! — протестовал он. — Позволь мне пойти к тебе, Селестина? Я как-то неопределенно отказывалась для виду, он настаивал: — Что с тобой? У тебя сердце болит? Как раз самый настоящий момент… Он пошел со мной. В этой гостинице не особенно смотрели за теми, кто поздно возвращался домой. Со своей крутой и темной лестницей, мокрыми перилами, удушливым воздухом, отвратительными запахами гостиница напоминала какой-то воровской или разбойничий притон. Мой спутник закашлял для храбрости. А я с чувством отвращения подумала: — Ах! Как это не похоже на виллу в Ульгате и на великолепный отель на улице Линкольна… Едва мы вошли в комнату, и не успела я запереть на ключ дверь, как он грубо схватил меня и бросил на кровать. Какими мы, право, скотами иногда бываем! Какие мы жалкие люди! И я попала в водоворот жизни с ее радостями и печалями, с этой постоянной сменой лиц, новыми знакомыми, с неожиданными вылетаниями на улицу из роскошных домов… как всегда… — 766 —
|