12 шедевров эротики

Шампиньи сделал знак, что пора отправиться.

— И у молодости ведь свои права: надо и ей повеселиться!

И тогда вся компания встала. Дома остался только старый Изар, немного страдавший ревматизмом. Среди всех остальных царило оживление. Их голоса были громки, а взгляды — нежны и смелы. Чиновник наклонился, чтобы поговорить с Жерменой. А Селина, Зоя и обе дочки Изара шли рядом, смеясь и насмехаясь над проходившими мимо крестьянками в голубых и зеленых платьях и «с целым огородом овощей» на головах. Словцо это придумала старшая из сестер Изара — Ирма. Она окончила пансион в Живэ и оттуда вынесла вкус к насмешке.

Глава 13

Из кабаков теперь слышался шум ссор, удары кулаками по столам. Выкрикивались ругательства, раздавалась божба, смешиваясь с унылыми напевами заплетающимися языками. В садах стоял несмолкаемый шум падающих кегель под ударами шаров, кидаемых все с большим ожесточением. Происходили беспорядочные пари. Крестьяне, у которых оставалась одна только солома крыши и которые издыхали от нищеты, бились об заклад на сто франков. Ели до отвала, беспрерывно наполняя желудки, готовые лопнуть с натуги. Женщины набрасывались на огромные куски рисового торта. Дети, запачкавшись в сливах, вонзали свои зубы в сухие пирожные. А мужчины, схватив в обе руки колбасу из конины, рвали зубами ее мочалистое мясо. В другом месте люди пичкали себя яйцами вкрутую, а печатные пряники вызывали жажду к нескончаемому пьянству.

Компания пришла к помещению «Солнца».

Надо бы протолкаться сквозь вереницу людей, которые выходили оттуда. Молодые люди пошли вперед, расчищая путь локтями, а девушки, притиснутые одна к другой, старались изо всех сил протолкаться. Через открытые окна солнце кидало широкие косые лучи, разливавшие розовое сияние, в котором носились мириады пылинок. Этот свет ослепил их глаза, и они ничего не могли видеть сначала. Они стояли, заслонив рукою яркое сияние, стараясь осмотреться. Потом их глаза привыкли к свету, и среди танцующих пар они увидали знакомых. Музыканты сняли пиджаки. Один из кларнетистов, изнемогая от жары, раздувал щеки и дул изо всей силы в свой инструмент, закрывая глаза и раскачивая головой. Корнет-а-пистон продолжал отбивать такт короткими кивками головы. Барабанщик, который был самым выносливым, невозмутимо постукивал своими палочками и только хмурил брови. И с подмостков, около которых больше всего теснились, лилась резкая и визгливая музыка, и надо всем царил глухой гул барабана, подобно грохоту бури.

Пары кружились. Всякий раз, как они попадали в полосу света, солнце озаряло золотым сиянием их лица, костюмы и платья, которые опять темнели в полумгле светотени. Неподвижные улыбки, казалось, застыли на чопорных девичьих лицах. Парни с серьезным видом, казалось, были проникнуты важностью своей обязанности. Из них некоторые, навеселе, уцепившись за своих дам и обхватывая их вокруг стана, оспаривали друг у друга славу, подскакивая как можно выше и со всего размаха пристукивая по полу ногами. Они беспощадно расталкивали все на своем пути. Небрежно, с сигарой в губах, они проходили по залу, позволяя себе разные выходки и лягаясь, как молодые невзузданные жеребцы. Порой какой-нибудь рассердившийся танцор осаживал их толчком плеча.