|
Да, она будет исключением, как бы этот тип ни думал! Несмотря на все свои ораторские ухищрения, он ее совершенно не разгадал. Ах, с каким упорством, с каким напряжением воли она сумеет и создать и защитить свое счастье. Моника вздрогнула. Виньябо неожиданно замолк. — Значит, мне достаточно прочесть Жюля Ромена, чтобы быть осведомленным насчет Фрейда? — спросил Буассело. — Вы будете тогда знать о его «психоанализе» ровно столько же, сколько знаю я, или, яснее выражаясь, — обратился он к Монике, — об анализе психического содержимого в человеческом существе. Но какая же это клоака, друзья мои! Если верить по крайней мере г-ну профессору Фрейду, который, впрочем, со своей австрийской премудростью ничего нового не открыл… Такова уж их Цюрихская школа. В науке и искусстве мы более приспосабливаем, чем созидаем. — Вы всегда остаетесь самим собой, — сказала с восхищением тетя Сильвестра. — Прост — как все истинные ученые. — Ну! Ну! Ну!.. Он утверждал, что без специализации даже величайшие умы распыляются в безбрежных сферах знания. Наше познание ограничивается только полем зрения нашего же микроскопа — и то еще до известного предела. Одни светские шалопаи да мишурные критики могут рассуждать о чем угодно: вчера о бергсонизме, завтра об энштейнизме. Однако он очень интересовался чужими трудами и ревностно пропагандировал при каждом удобном случае молодых. — Ну, что ты по поводу всего этого думаешь? — спросила тетя Сильвестра, спускаясь по лестнице. — Виньябо очарователен. Но другие… — На тебя не угодишь, — проворчала старушка, забывая, что ее возрасту свойственны иные взгляды на жизнь. — Жорж Бланшэ тоже очень мил. Режи Буассело оригинален. Но сознайся по крайней мере, что мы прекрасно провели время. И подумать только, для скольких иностранцев да и парижан ничего не существует кроме Монмартра… — Правда, этот холм загораживает от них Коллеж де Франс. Занавес опустился после первого акта «Менэ». — Очень мило, — безапелляционно изрекла мадам Лербье, поворачиваясь к дочери. — Уф!.. — вздохнула Моника. — В тебе вечный дух противоречия… Она поправила на круглом плече соскользнувшую бретель. — Сегодня избранная публика, — сказал г-н Лербье, наводя бинокль на зал. — Чувствуется сочельник. Космо-театр, только что занятый иностранной опереткой, с оркестром в виде возвышающейся корзины, с ярусами открытых лож сверкал во всем своем великолепии. Парадный спектакль сочельника совпал с премьерой — Алекс Марли в роли Менелая. Мужчины во фраках, дамы в декольтированных платьях. Бриллианты и жемчуга, как капли росы, осыпали и юные и поблекшие женские тела, обнаженные в вырезах легких платьев от подмышек до пояса. — 1405 —
|