|
— Напрасно вы сожгли эту гадость. Там могли быть интересные данные для разоблачения автора. Она хлопнула себя по лбу: — Так вы думаете, что оно написано мужчиной. Как я сама не догадалась! Моника внутренне уже упрекала себя, что заподозрила месть женщины. В его поведении, а также в этом непредвиденном ею предположении было новое доказательство его невиновности, в котором, впрочем, при своей доверчивости она, в сущности, не нуждалась. — Что бы там ни было написано, — добавил он в заключение, — я думаю, мне не нужно уверять вас, что все это ложь… Она нежно закрыла ему рот рукой. — Я ни секунды и не верила. Один за другим он целовал ее трепещущие пальцы и, успокоенный, подтвердил: — Ведь я вам дал слово. С того дня, как мы стали называться женихом и невестой, я отдал вам взамен вашей руки преданное сердце. — Он понизил голос. — А после того, что произошло третьего дня… — и посмотрел на Монику загоревшимся взглядом. Краснея и вздрагивая от воспоминаний, она положила голову на его сильное плечо, и оба они слились в едином желании… Легкомысленно, без проблеска раскаяния Люсьен склонился к ее губам, раскрывшимся ему навстречу, как цветок, и запечатлел на них свою преступную клятву долгим и страстным поцелуем. Тетя Сильвестра, не привыкшая к парижской сутолоке, с беспокойством следила за быстрым ходом автомобиля, лавирующего между трамваями, автобусами и бесчисленными таксомоторами. Едва не задевший их автобус заставил ее невольно вскрикнуть: «Боже мой!» Моника сжала ее руку. — Не бойся! Мариус отличный шофер. После вчерашнего объяснения улыбка не сходила с ее губ. В то время как остаток ночи Люсьен проводил у любовницы, она спала беспечным детским сном и проснулась утром в безоблачном настроении. Предстоящий визит к профессору Виньябо ее радовал и забавлял. Ей было приятно сопровождать как старшая милую старушку, ее воспитательницу, которую годы в провинциальной глуши мало-помалу отдалили от жизни. — Ты помнишь Елизавету Меер? — спросила Моника. — Лизу? Я встретила ее месяц назад — теперь леди Спрингфильд… У нее двое прелестных детей и муж — государственный деятель. Она стала теософкой и спириткой. Тетя Сильвестра пожала плечами. — Слишком приближаясь к Богу, уходишь от людей… Правда, она никогда их особенно и не любила. Моника улыбнулась на это определение нового мистического увлечения Елизаветы Меер — леди Спрингфильд и по контрасту вспомнила ее младшего брата — красавца Сесиля Меера — филантропа и художника-любителя. — 1399 —
|