|
Внезапно у комнаты дочери она остановилась. Было около двух часов ночи, а из-под двери спальни Клео пробивалась чуть заметная полоса света. — Бедная детка! Она тоже не спит. Боится грозы, вероятно… — подумала Орлова и, внезапно поддавшись охватившей ее волне нежности к дочери, решила успокоить, приласкать Клео. Счастливая предстоящим ей свиданием с любимым человеком, Анна Игнатьевна хотела пролить избыток нежности на свою хорошенькую девочку. Она быстро, неслышно подошла к двери… Бесшумно открыла ее. Откинула портьеру и с внезапным криком ужаса отпрянула назад… Клео лежала в объятиях Арнольда. Прошла томительная минута, показавшаяся для этих троих людей бесконечностью, пока Орлова-старшая нашла в себе силы, глядя горящими глазами в лицо Арнольда, выдавить из своего горла: — Вон! Сию же минуту вон из моего дома. Негодяй! — шипящим беззвучным шепотом произнесли ее губы, и она упала, лишившись чувств, в близстоявшее кресло. Очнувшись, она увидела Клео, подававшую ей в стакане воду. Глаза дочери без тени смущения смотрели на мать. Казалось, девушка совсем не чувствовала своей вины. Орлова с трудом привстала и оглядела комнату. Арнольда уже здесь не было. Он малодушно скрылся, предоставив разбираться в этой мучительной истории одним женщинам. — Клео, — прошептала, окончательно приходя в себя, Анна Игнатьевна, — Клео, скажи мне, что это был сон, что мне пригрезился, померещился весь этот ужас… Рыженькая девушка гордо запрокинула голову. — Ничуть не бывало, мама, — произнесла она вполне твердым голосом, — ничуть не бывало! Макс действительно находился со мною здесь, потому что он любит меня… потому что мы любим друг друга, и вот уже месяц как я стала его любовницей, — с какою-то циничной прямотою закончила она. Сердце Анны Игнатьевны сжалось. Это открытие было настолько ужасным, что совершенно лишало ее энергии и воли. — Что же нам теперь делать? — прошептала она, совершенно сраженная. — Что делать? — усмехнулась Клео. — Очень просто, мама: отдать меня ему. Ну да, отдать меня ему, повторяю. Ты его только что выгнала вон, а он слишком горд, чтобы снова вернуться. Я же не могу жить без него… Слышишь? Мы любим друг друга. Отдай меня ему, мама! — Разве… разве… он хочет жениться на тебе?.. Он делал тебе предложение? — снова вырвалось беззвучно из груди женщины. — При чем тут предложение? Я полюбила его, он меня… И нет таких уз, которые бы связали нас сильнее нашего свободного союза… Я еще слишком молода для того, чтобы думать о закрепощении себя в собственность, посредством законного брака, мужчины. У меня более крепкие узы, нежели брачный венец. Я молода, свежа, хороша собою. Макс не может не оценить эти мои качества, а раз оценив их, уже постарается сохранить их для себя, — нанося одну рану за другой в сердце матери, спокойно говорила Клео. — 1353 —
|