|
Тут вошла служанка, и он из приличия замолчал. Фелиситэ собрала в корзинку разбросанные на этажерке абрикосы. Шарль, не замечая, как покраснела жена, приказал подать их, взял один и тут же надкусил. — Какая прелесть! — сказал он. — Возьми-ка, попробуй. И протянул ей корзинку; она тихонько оттолкнула его руку. — Ты только понюхай. Какой аромат! — говорил он, все подвигая корзинку к Эмме. — Душно! — закричала она, вскочив с места. Но тут же подавила судорогу усилием воли. — Пустяки! — сказала она. — Пустяки! Просто нервы! Садись, ешь. Она боялась, что ее начнут расспрашивать, ухаживать за нею, не дадут ей покоя. Шарль послушно сел, стал выплевывать косточки в кулак и складывать на тарелку. Вдруг по площади крупной рысью пронеслось синее тильбюри. Эмма вскрикнула и упала навзничь. В самом деле, Родольф после долгих размышлений решил отправиться в Руан. А так как из Ла-Юшетт в Бюши нет иной дороги, как через Ионвиль, то ему и пришлось проехать через городок. Эмма узнала его по свету фонарей, словно две молнии прорезавших сумерки. На шум в доме прибежал аптекарь. Стол со всеми тарелками был опрокинут: соус, жаркое, ножи, солонка, судок с прованским маслом валялись на полу. Шарль звал на помощь, перепуганная Берта кричала; Фелиситэ дрожащими руками расшнуровывала барыню, у которой корчилось все тело. — Бегу, — сказал аптекарь, — в лабораторию за ароматическим уксусом. А когда Эмма, глубоко вдохнув из пузырька, открыла глаза, аптекарь сказал: — Я был уверен. Этим можно и мертвого поднять. — Скажи что-нибудь! — умолял Шарль. — Скажи что-нибудь! Приди в себя! Это я, твой Шарль, я люблю тебя! Ты меня узнаешь? Смотри, вот твоя дочка, поцелуй ее! Девочка тянулась ручонками к матери, хотела обнять ее за шею. Но Эмма отвернулась и прерывающимся голосом сказала: — Нет, нет… Никого! И снова потеряла сознание. Ее отнесли в постель. Она лежала плашмя, приоткрыв рот, смежив веки, вытянув руки, белая и неподвижная, как восковая статуя. Слезы струились из ее глаз, медленно стекая двумя ручейками на подушку. Шарль стоял в глубине алькова, а рядом с ним аптекарь, который хранил вдумчивое молчание, особенно приличное во всех тяжелых случаях жизни. — Успокойтесь, — сказал он, подталкивая врача под локоть, — мне кажется, припадок прошел. — Да, пусть теперь немного отдохнет! — отвечал Шарль, глядя, как она спит. — Бедняжка!.. Бедняжка!.. Снова захворала! Тогда Омэ спросил, как все это случилось. Шарль ответил, что ее схватило вдруг, когда она ела абрикосы. — 134 —
|