|
— А то, что я должна ей? Катерина Харитоновна присвистнула. — Должна? Нашли о чем говорить. Нынче и регистрированных проституток долгами запугивать не велено, — а ваш долг — какой же долг? Весь дутый и ничего не стоящий!. Вы думаете, она осмелится предъявить ваш документ ко взысканию? Нет, матушка! Говорю вам, — самой дороже! Рискует многим! Хорошо! Она предъявила ко взысканию, а вы объявляете документ выданным безденежно. Выманили, мол! силой взяли! Дело-то перейдет в уголовный порядок. С вас все равно взятки гладки, потому что вы голы, как церковная мышь, а ей надо доказать, почему это и как она передавала своей лектриссе… ведь вы при ней лектриссой, что ли, числитесь? — Лектриссой. — Неважное кушанье!.. Черт знает что! Лектрисса при бабе, которая за всю жизнь свою, конечно, ни в одну книгу не заглянула, да еще вопрос, знает ли она грамоте-то — дальше, чем нацарапать свое имя и фамилию… Хорошо-с. Что такое лектрисса? Горемыка — максимум на тридцать рублей в месяц, чаще на двадцать, на пятнадцать, а то и за комнату и стол… Почему же вы вдруг оказались в глазах госпожи Буластовой такой кредитоспособной особой, что она отвалила вам экую уйму денет взаймы без всякого обеспечения? Помилуйте! Да это самому глупому и близорукому прокуроришке в глаза ткнет, в чем тут суть, — такая ясная видимость… Пойдет ли Прасковья на подобный риск? что вы! Она себя бережет и соблюдает до крайности, чтобы никакой прицепочки-ниточки на себя не дать. Ведь ежели расшевелить наш муравейник, так ей будет каторги мало. За исключением векселей этих дурацких, вы чисты пред нею? уголовщины за вами нет? — О нет, этого нет! — Тогда у нее останется именно только та возможность, что она вас «накатит». — Как это? — Пошлет анонимный донос на вас, что вы тайная проститутка, и доказательства приложит… А вы — возьмите да ее предупредите… сами заявитесь в полицию! А как книжку получите, — ваша воля, как тогда с собой распорядиться. Хотите остаться проституткой, оставайтесь; не хотите, — ступайте к приютским дамам, — я вам, если желаете, дам адрес, — заявите, что, мол, желаю на исправление… Отбудете там на испытании срок, сколько у них полагается, и шабаш: уезжайте из Петербурга в город, где вас не знают… Бог весть, — может быть, вы и в самом деле еще не вовсе потерянная… где-нибудь, при хорошей поддержке, выбьетесь на дорогу! — Эх, как хорошо бы, если бы так!.. — А хорошо, так и нечего зевать… валяйте! — Страшно! — прошептала Маша и закрыла лицо руками. — 1122 —
|