Письма о науке. 1930-1980

Но все же, тщательпо обдумав создавшееся сейчас положение, я решил отказаться от участия в соискании, совместно с коллективом ВНИИКИМАШ, Ленинской премии. Дело в том, что сейчас в своей научной работе я далеко отошел от кислородной проблемы и к тому же воспоминание о прошлом естественно связано у меня с чувством горечи за понесенную несправедливость. Даже теперь, когда время и жизнь неоспоримо доказали правоту и прогрессивность моих пренших кислородных работ, все же совершенная несправедливость прежних решений у нас еще не признана[199].

Поэтому я прошу Вас передать коллективу мою глубокую благодарность за предложение участвовать в соискании Ленинской премии, я очень тронут и цешо сделанное мне предложение, хотя и не могу его принять.

Желаю коллективу ВНИИКИМАШ дальнейшей успешной работы, и мне хотелось бы надеяться, что когда-нибудь мне еще удастся опять с ним поработать в поисках новых возможностей в решении кислородной проблемы.

Уважающий Вас П.Капица

138) А. П. НЕСМЕЯНОВУ 18 декабря 1056, Москва

Глубокоуважаемый Александр Николаевич!

«Журнал экспериментальной и теоретической физики» не только наш самый старый физический журнал, но он является основным Журналом по физике в СССР[200]. В США он целиком переводится и печатается на английском языке и, таким образом, еще шире распространяется по всему свету. Такое ведущее положе-

ние журнала, естественно, возлагает на меня, как на его редактора, большую ответственность. Очевидпо, что качество нашего Ялурнала должно быть на высоте по крайней мере не меньшей, чем аналогичных журналов за рубежом. Но, к сожалению, до сих пор качество бумаги, шрифта, рисунков, корректуры у нас еще слабее, чем за границей, хотя мы непрерывно добиваемся от нашей полиграфической базы улучшения.

Однако основным качеством научного журнала все же следует считать скорость публикации, статей, которая определяется краткостью промежутка времени от даты получения статьи от автора до даты выхода статьи в свет в журнале. В ведущих заграничных научных журналах время публикации колеблется от 2 [до] 6 месяцев, у нас это время значительно длиннее и часто превышает год. Такой длинный срок публикации в наших журналах сейчас всецело определяется той очередью, которая образуется из-за недостатка объема журнала.

Мне думается, что это явление, имеющее место в ряде журналов Академии наук, весьма вредно для развития нашей науки и Президиуму Академии наук надо со всей серьезностью к нему отнестись.

Если сравнивать ту сумму денег, которую страна в среднем тратит на производство каждой научной работы, со стоимостью ее публикации, то количественно это соотношение можно себе представить как отношение стоимости продукции какого-нибудь завода к стоимости упаковочной тары, в которой эта продукция рассылается потребителям. По существу, журнал и есть та тара, в которой наша научная продукция рассылается потребителям. Если у завода не хватает тары, то продукция залеживается на складах, стареет и портится; очевидно, что это очень вредно для народного хозяйства. Но еще вреднее для народного хозяйства, если бы продукция завода, которая достигает потребителя, определялась бы количеством имеющейся тары. Поскольку объем наших журналов строго ограничен, то именно это и имеет место в Академии наук с нашей научной продукцией. Она годами залеживаются в портфелях редакций, за это время она «портится», т. е. стареет и делается никчемной. Поскольку она не становится известной не только за границей, но и у нас, то это не только снижает темп развития науки, но, кроме того, часто за время лежания в редакции аналогичная научная работа кем-нибудь независимо снова делается, что вызывает ненужные затраты как труда, так и средств. Стоит наша научная продукция сотни миллионов, и гниет она в портфелях наших редакций только потому, что мы крохоборничаем с листажом наших журналов. Совершенно очевидно, что это вреднейшее явление, с которым надо энергично бороться.