|
И хочу замкнуть круги, начерченные твоими пальцами, и воздвигнуть над ними небеса, чтобы никогда уже не изменилась их последняя цель. Говори со мною, – только говори со мною в слезах. VIII Сквозь глубины музыки прежние предметы следуют за тобой, преосуществившись. Жизнь везде подражает себе самой. С фосфором на ладони, ты течешь, неподвижная, по жилам бесконечного плетения судеб. И волосы твои, омоченные в Девятой симфонии, свиваются в воспоминания, возносят ноты к последним вершинам утренней сутеми. Смотри! Голос, полузабытый тобою, вновь расцветает в твоей груди. Этот сиротливый коралл – не сдержанная тобою клятва. А высокий этот костер, на котором ты могла бы сгореть, – головокружение, из предсмертных вздохов фиалок доносящее до тебя отзвуки битвы. Сквозь глубины музыки я иду об руку с тобою… Обложка пластинки с музыкой М.Теодоракиса к стихотворениям О.Элитиса IX Ничего нового я не сделал. Я взял тебя так же, как ты взяла первозданную природу, двадцать четыре раза преобразив ее в леса и моря. Я принял с тобой эту дрожь, наоборот читавшую слова и бросавшую их прочь, словно открытые раковины. Я взял тебя в товарищи молнии, страху, наитию. Поэтому каждый раз, когда день сменяется новым, пронзая мое сердце по оси, ты уходишь, ты исчезаешь, преодолевая свое присутствие, создавая божественное одиночество, трепещущее, неизъяснимое счастье. Я не сделал ничего иного – только нашел Тебя и стал на Тебя похожим! X И снова в ветвях черешен твои неуловимые губы. И снова на древесных качелях твои древние сны. В древних снах твоих песни вспыхивают и исчезают. В них вспыхивают и исчезают горячие тайны мира. Тайны мира. XI Высоко, на дереве белых скитаний вижу утреннюю твою фигуру, твое тело, вдоволь обветренное мистралем. Ты разворачиваешь перед собою море, дарящее и отнимающее жизнь у водорослей. Сияет пространство и где-то далеко в его сердце бьется белая струйка пара, рассеивая тысячи слез. Это же ты, забывшая Любовь в прибрежных волнах, меж подводных камней надежды. Ты, забывшая пламя за зноем полудня. Ты, в каждом радужном слове торопящая гласные, корзинами черпающая их мед! Когда перевернется страница дня и ты встанешь внезапно, загорелая и светлая, пред хранящей столетия мраморною рукою, вспомни хотя бы того мальчика-сироту, что жил в штормовых волнах, по слогам произнося имя твоей красоты. И брось камень в пуп моря, и вложи алмаз в справедливость солнца. XII Возьми с собою в ковчег гиацинтовый свет и окрести его в источнике дня. Пусть рядом с именем твоим содрогнется предание, и моя рука, превозмогая потоп, вырвется наружу вместе с первыми голубями. Кто узнает твое имя на слух, кто достоин иметь его рядом с собою, кто сможет произнести его так, как великое солнце выкликает росток из земли! — 243 —
|