|
192 Стоит отметить, что эта пародическая либо криптопародическая литературизация и делитературизация массмедийного материала — явление вовсе не новое, а, вероятно, напротив, обычное для массовой культуры в целом и массового журнализма в частности. Если говорить о первом, то ирония, пародия, игра, в том числе — игра в условность описываемого или показываемого, вовсе не исключены из массовой культуры, а, напротив, в ней активно практикуются (больше того, она, можно сказать, в принципе если не пародийна, то пародична). В последнем же случае, применительно к журнализму, пародийное использование элементов литературной культуры связано с внутренними ценностными противоречиями в ролевом самоопределении журналиста, среди прочего — с борьбой в нем «служащего» с «очевидцем и свидетелем», «хроникера» — с «писателем» и т. п. Так, во времена брежневского застоя в отделах спорта или быта, в материалах по преступности и новостях искусства крупных газет среди прочих «выразительных», «хлестких», «по-настоящему журналистских» приемов отрабатывались и клише, подобные нынешнему литературизированному стебу. В качестве пароля «для своих» в них втягивались, в частности, элементы неофициальной словесности — типа «Еще неясный голос труб» (о водопроводчиках некоего ЖЭКа) и т. п. Интересный материал здесь собран в уже указывавшейся работе С. С. Шведова. 193 Понятие эпигонства более подробно развернуто в статье «Сюжет поражения», включенной в настоящий сборник. 194 См., напр.: Есть мнение!: Итоги социологического опроса. М., 1990. С. 84–87. 195 См. социологический разбор этой ситуации в кн.: Bourdieu P. Les r 196 Замечу, что рационализация типологически сходных обстоятельств в развитых социальных системах, в соединении с пониманием роли идей в социальных образованиях и движениях, среди прочего дает, например, начало социально-философской и социологической критике идеологии, как и другим, уже внекружковым, универсалистским формам интеллектуальной работы — систематической проработке разноуровневых символических составляющих идеологии, многосторонней констелляции социальных обстоятельств ее формирования и последующих трансформаций при усвоении другими группами, в иных проблемных контекстах и т. д. Характерно, что в описываемом нами случае и в российских условиях вообще подобные формы интеллектуальной рефлексии в их рафинированности и универсальности не складываются, а то, что могло бы развиться в критику идеологии, принимает, по выражению О. М. Фрейденберг, обобщенный вид «склоки» и подобных ей феноменов — навета, доноса и проч. — 314 —
|