|
В сочинениях Мопассана у денег – своя функция: они проявляют человеческие характеры. У одних – обнаруживают лучшие стороны души, у других – отвратительные, третьих – портят. В характерах же четвертых они вообще ничего не меняют: жизнь слишком важна и сложна, чтобы ставить ее в зависимость от денег. А если вы прочтете рассказ «Зонтик» – то поймете, как смешно иногда бывает смотреть на людей, так любящих деньги! Это вообще одна из интересных черт сочинений Мопассана: он, так сказать, ставит деньги на место. Они не важны сами по себе – важно, в чьих они руках. «– Мать моя, госпожа де Курсиль, была несчастная, робкая женщина, – повествует герой рассказа „Завещание“, Рене де Бурневаль. – Муж женился на ней по расчету, и жизнь ее стала безысходной мукой. Нежная, чуткая, застенчивая, она вечно страдала от грубости того, кто должен был сделаться и моим отцом – мужлана из породы, именуемой сельским дворянством». Кроме рассказчика, у них еще два сына. «Братья мои, по примеру отца, были с нею грубы, не находили для нее ласкового слова и, привыкнув, что мать не ставят в доме ни в грош, относились к ней как к служанке. Из всех сыновей лишь я любил ее по-настоящему, и она любила одного меня. Мать умерла, когда мне исполнилось восемнадцать». И вот вся семья собирается у нотариуса, он читает завещание (поскольку за матерью сохранена была ее часть состояния). «Я помню все до мелочей, как если бы это было вчера. Посмертный бунт покойницы, этот клич свободы и протеста, вырвавшийся из могилы мученицы, жизнь которой принесли в жертву нашим нравам и которая из заколоченного гроба бросила отчаянный призыв к независимости, повлек за собой потрясающую сцену – грандиозную, трагическую и карикатурную». В рассказе приводится весь текст завещания, прозвучавший для слушавших как удар грома или пушечный выстрел. Процитирую только его фрагмент. «…Я страдала всю жизнь. Муж женился на мне по расчету, он всегда презирал, третировал и обманывал меня. Я прощаю его, но свободна от обязательств перед ним. Мои старшие сыновья никогда не любили меня, не баловали вниманием и вряд ли почитали за мать. При жизни я была для них тем, чем велел мне быть долг; по смерти я ничего им не должна. Узы крови, не скрепленные каждодневной привязанностью, – пустой звук. Неблагодарный сын – это не просто чужой человек, это преступник: он не вправе быть равнодушен к матери. Я всегда боялась людей с их несправедливыми законами, бесчеловечными обычаями и гнусными предрассудками. Перед лицом Бога мне нечего больше страшиться. Умирая, я отбрасываю позорное лицемерие; я осмеливаюсь сказать то, что думаю, открыть и засвидетельствовать подписью тайну своего сердца». — 67 —
|