|
Она опирается на мнение (отнюдь не оправдание, а убедительное разъяснение) самого В.В. Путина: «Ляпнул, что в сортире будем мочить. Не должен я, попав на такой уровень, так языком молоть, болтать. Переживал, а приятель передал слова таксиста: “Мужик какой-то появился. Правильные вещи говорит”. Из этого сделал пару выводов. Никогда нельзя задирать нос. Я был премьером и считал, что меня все знают. А таксист говорит: “Мужик какой-то”. То, что я ляпнул, по форме неправильно, а по сути верно. И нужно поступать, исходя из этих соображений целесообразности» (РГ. 2011. 18 июля; РГ – Неделя. 2011. 21 июля). Очень разумная мысль! В жизни весьма нередки ситуации, в которых адекватность и действенность содержания императивно требуют отхода от установленных нормативов. Нормальным становится, так сказать, несоблюдение языковой нормативности. В известном смысле образованный, обработанный язык просто не может сводиться к своей же собственной правильности. Его достоинство, ради которого он и нормализуется, связано с тем, что он ещё и постоянно обрабатывается, меняя свои качества и объём в зависимости от цели обработки. Кажущийся не всегда желательным выход за пределы нормативности даже всего образованного языка должен, разумеется, быть осторожным и умеренным. Но есть сфера, в которой он оказывается ведущим, не выходя, разумеется, за положенные этические и эстетические пределы. По правилам игры его роль в художественно-словесном творчестве, реалистически отражающем жизнь, созидательна и необходима. Выразительность превращается тут в художественную изобразительность, в лепку образов, в построение сюжетов, в средство увлекающего и воспитывающего воздействия на читателей. Художественно-беллетристическая изобразительность особо важна в истории русского языка, образованию которого задавали тон именно писатели. Но и без повторения ссылки на них ясно, что мастера художественного слова видят в языковых, как и во многих других, законах и традициях просто препятствие для самовыражения творческого «я». Стилистика художественного языка жаждет избавиться от докуки, одобряя разумных смельчаков и вежливо отвергая тех, кто не знает края (вспомним нормализационную деятельность Г.Р. Державина и всё сказанное в разделе 1). С благодарностью использую мысль о двух типах повествования, обозначившихся в русской классической литературе XIX века, которую высказала К.А. Рогова в частном обсуждении излагаемых взглядов и которая также отражена в её исследовании сегодняшних креолизованных (в моей терминологии – дисплейных) текстов. Взаимодействие идущих от А.С. Пушкина и И.С. Тургенева нормативно-эстетических и идущих от Н.В. Гоголя и Н.С. Лескова индивидуально выразительных повествовательных принципов по нынешний день определяет характер образования нашего правильного общего языка. Эти два направления, несомненно, определили соотношение книжной и некнижной (разговорной) его разновидностей, сделав органичным, вполне ожидаемым, даже желательным их сближение в условиях нынешнего технического прогресса в реализации текстов. — 71 —
|