|
Ну, Степан и ответил напрямки: – Не могу, потому другой обещался. Молвил так-то и думает: огневается теперь. А она вроде обрадовалась. – Молодец, – говорит, – Степанушко…Не обзарился ты на мои богатства, не променял свою Настеньку на каменну девку. – А у парня, верно, невесту-то Настей звали. – Вот, – говорит, – подарочек для твоей невесты, – и подает большую малахитову шкатулку. А там, слышь-ко, всякий женский прибор. Серьги, кольца и протча… Потом и говорит: – Ну, прощай, Степан Петрович, смотри – не вспоминай обо мне. – А у самой слезы. Она это руку подставила, а слезы как-кап и на руке зернышками застывают. Полнехонька горсть. – На-ка вот, возьми на разживу. Большие деньги за эти камешки люди дают. Богатый будешь, – и подает ему. Камешки холодные, а рука, слышь-ко, горячая, как есть живая…» И что же Степан – за свою верность Настеньке? Да, оказывается, – «…счастья в жизни не поимел. Женился он, семью завел, дом обстроил, все как следует. Жить бы ровно да радоваться, а он невеселый стал и здоровьем хезнул (ослабел). Так на глазах и таял». Ну и ничего хорошего: нашли потом «на руднике у высокого камня мертвый лежит, ровно улыбается… Которые люди первые набежали, сказывали, что около покойника ящерку зеленую видели, да такую большую, каких и вовсе в наших местах не бывало. Сидит будто над покойником, голову подняла, а слезы у ей так и каплют. Как люди ближе подбежали – она на камень, только ее и видели». Чем-то очень трогали, глубоко задевали Егора эти слова – «Потому другой обещался…». Он все повторял их шепотом, будто прислушиваясь к звучавшему в них, еще невнятному для него, но уже волнующему голосу Рока. И каменные слезы Хозяйки Медной горы будто прожигали его самого… Точно так же еще сильней, чем раньше, задевала – чем-то другим уже, чем в детстве, – попавшаяся под руку и перечитанная заново, от начала и до конца, «Малахитовая шкатулка» – тот сказ, по которому дедушка Бажов назвал всю свою книгу. Особенно те ее страницы, где оставшаяся после умершего Степана дочь Танюшка потребовала от барина, напрашивавшегося в женихи, чтоб сначала отвез ее во дворец и показал ей царицу… Но только в той палате, «которая малахитом тятиной работы обделана». И когда, надев на себя все украшения из заветной малахитовой шкатулки, оказалась во дворце, – не посмотрела даже в ту сторону, где толпился народ, ожидая царицу. А сама «пошла по дворцу-то как дома». И все почему-то двинулись за ней… — 72 —
|