Егор. Биографический роман

Данилушко и отвечает:

– На мой глаз, дедушко, не с этой стороны кромку отбивать надо. Вишь, узор тут, а его срежут.

Прокопьич закричал, конечно:

– Что? Кто ты такой? Мастер? У рук не бывало, а судишь? Что ты понимать можешь?

– То и понимаю, что эту штуку испортили, – отвечает Данилушко.

.. Прокопьич-то, вишь, сам над этой досочкой думал – с которой стороны кромку срезать. Данилушко своим разговором прямо в точку попал (Я. Бажов. Каменный цветок).

4. АДам Смит и экономика forever

Вернемся с бажовского Урала в Югославию, где взрослеющий, уже четырнадцатилетний Егор Гайдар бьется с ограниченностью своих экономических знаний.

«Пытаюсь поправить дело. Старший брат Никита дарит книжку, ставшую любимой на десятилетия, – двухтомник Адама Смита 1938 года» (Е. Гайдар, 1996).

* * *

А теперь – раз уж дошло до Адама Смита – отправимся ненадолго в пушкинское время. Ведь все, кто слышал это имя – «слышал» его скорей всего от Пушкина…

Если кто-то из вас успел прочесть «Евгения Онегина», не дожидаясь, пока его будут «проходить» в школе (а кончить среднюю школу в России, не прочитав «Евгения Онегина» и «Капитанской дочки», дело настолько плохое, что я о нем ни говорить, ни слышать не хочу), тот вспомнит, чему же именно учился Евгений Онегин примерно в том же возрасте, в котором мы застаем в Югославии Егора Гайдара.

Мы все учились понемногу

Чему-нибудь и как-нибудь:

Так воспитаньем, слава Богу

У нас немудрено блеснуть.

Онегин был, по мненью многих

(Судей решительных и строгих),

Ученый малый…

«Ученый малый» – это у Пушкина ирония (как и насчет его «строгих» судей, пришедших к такому выводу).

А ученье «понемногу, / Чему-нибудь и как-нибудь» – это результат того, что дворяне получали главным образом домашнее образованье («воспитанье», как называет его автор «Евгения Онегина»). И качество его зависело от того, каких домашних учителей наняли родители.

Так чему же все-таки учился Онегин?

Высокой страсти не имея

Для звуков жизни не щадить,

Не мог он ямба от хорея,

Как мы ни бились, отличить.

Бранил Гомера, Феокрита,

Зато читал Адама Смита

И был глубокий эконом,

То есть умел судить о том,

Как государство богатеет,

И чем живет, и почему

Не нужно золота ему,

Когда простой продукт имеет.

Отец понять его не мог

И землю отдавал в залог.

На эти «онегинские» строки обратил в свое время внимание Маркс. Он писал: «В поэме Пушкина отец героя никак не может понять, что товар – деньги».