Егор. Биографический роман

Эти слова пронзили Егора. Он еще не мог точно это сформулировать, но давно уже с особым уважением относился к человеческой мысли. Он знал ей цену, высоко ставил ее силу. И плохое отношение именно к мышлению, драгоценному человеческому дару, вызвало у него нечто вроде рвотного рефлекса.

Джилас писал об «угнетении духа», о «тирании во всех областях умственной деятельности». И показывал ее на конкретных примерах: «Что делать несчастным физикам, если атомы не желают подчиняться гегелианско-марксистской теории и не поступают согласно учению о тождестве противоположностей и об их развитии к высшему единству? Что делать астрономам, если космос проявляет равнодушие к марксистской диалектике? Как быть биологам, если растения не ведут себя в соответствии с лысенковско-сталинской теорией?.. Ученых постоянно преследует страх, как бы их открытия не разошлись с официальной догмой…»

Представление о своей стране и других социалистических странах как уверенно идущих к светлому будущему рушилось и рушилось в сознании тринадцатилетнего Егора, превращаясь постепенно в руины.

«Кто-то в шутку сказал, – писал Джилас, – что коммунистические руководители в самом деле создали коммунистическое общество, но только для самих себя».

Главка 4

Да, от чтения этой книжки Егор испытал чувство, близкое к потрясению.

Потом он вспоминал, как «Новый класс» подводил его, подростка, «к осознанию необходимости покончить с монополией бюрократии на собственность».

Ну, предположим, покончили. Хотя дело это очень не простое – вырывать у нового класса из рук то, что он привык считать своим.

А дальше-то что делать?

В середине 90-х Гайдар вспоминал и описывал ход тогдашних полудетских своих мыслей.

Подросток Егор рассуждал так: надо перейти от бюрократического государственного социализма к социализму рыночному, «…базирующемуся на рабочем самоуправлении, широких правах трудовых коллективов, рыночных механизмах, конкуренции. А поскольку бюрократия по доброй воле собственность не отдаст, предстоит тяжелая борьба за нее. Борьба будет нелегкой, но успешной: ведь бюрократический социализм, это очевидно, не эффективен, он сковывает инициативу и самостоятельность людей, их свободу, а следовательно – и рост производительных сил. Все в точности по Марксу» (Е. Гайдар, 1996).

Выделенные нами слова «это очевидно» выдают подростка – ясный, но далекий от реальности взгляд на вещи.

В том-то и дело, что далеко не всем это было «очевидно».

«Новому классу» – бюрократии – это было выгодно. Но не только ей самой – партийной верхушке, секретарям обкомов и райкомов, но и всей челяди – огромному штату обслуги, которой также доставались привилегии и подачки.