Женщина и спасение мира

Человек — космическое существо; космос не является для него задним планом, но есть его частью. Пульсация этой космической жизни объясняет определенный аспект его существа. Биология считает полярную противоположность, ее напряжение условием самой жизни.

Клагес [13] предлагает правильный метод, когда исходит из представления не об автономных половинках, а о полюсах, следовательно, из поляризованного целого, и представляет мужское существо как проникнутое женским, а женское — как проникнутое мужским. Но тут же романтическое направление мыслей Бахофена вызывает роковой левый уклон: так же как Луна получает весь свой блеск от Солнца, так и женщина приобретает свою ценность только от своих отношений с мужчиной.

Нужно выбирать: либо мужчина и женщина, даже в их различии обладают — в равной мере, но каждый сообразно своей собственной природе — тенью и светом, положительным и отрицательным, лицом и изнанкой и являются счастливым и необходимым дополнением друг другу (способность логического анализа, способность непосредственного интуитивного понимания и т.д.); либо речь идет о непримиримой противоположности между янь и инь, между пассивным началом и активным, между землей, ночью, хаосом, с одной стороны, и воздухом, днем и порядком, с другой. Незатруднительный метод контрастов неизбежно кончается безвыходным конфликтом противоречий (солнечное существо вечно противопоставляется земному), полной зависимостью одного от другого (женщина — лунное существо) или же автономией и полной независимостью сравниваемых сфер.

Эта автономия излагается в романе Симоны де Бовуар "Второй пол". Книга замечательна по своей искренности и наличию нескольких сильных тезисов, но в целом содержит искажение, так как женщина рассматривается в ней сама по себе, как отдельный "предмет". Автор возмущается исторической искусственностью женского существования, но она сама делает из этой искусственности образ женщины. Действительно, она категорически отбрасывает всякое метафизическое происхождение, которое мы находим, например, в мифе Платона или в еврейском Мидраше:

"первоначально мужчина и женщина имели одно тело, но два лица; Бог их разделил и дал спину каждому из них; это — символическое толкование библейского Откровения, которое также символично: Ева извлекается из Адама. Это означает, что первоначально человеческое существо представляет собой единое духовное целое — "мужчина-женщина", и эта сущность предшествует их разным существованиям. Но Симона де Бовуар решительно отрицает всякую истинную внутреннюю жизнь, когда Бог ближе к человеку, чем сам человек, отрицает всякую сущность, которая, до исторического существования, определяет и ограничивает человеческое существо. Для нее все заключено в этом мире, и человек является не чем иным — абсолютно не чем иным, — как только тем, что он делает. Тогда свобода есть лишь произвол, освобождение от всякого искусственного предопределения, исходящего от мира так называемых нормативных ценностей. Страстное отрицание этого порядка, отказ от всякого отношения к Абсолюту как метода познания и меры вещей, наконец, феноменология герметически замкнутой сферы, через которую не проходит ни один kairos, — вот в чем сущность философии Сартра и Симоны де Бовуар. Последняя в своем романе "Второй пол" восстает против того грубого факта, что мужской пол отождествляет себя с человеческим существом вообще. На фоне мужского существа без тайны появляется женщина, которая, как кажется, не имеет своей собственной судьбы и является лишь составным элементом этого мужского существа. Женщину определяют, логически исходя от мужчины, и это определение по преимуществу отрицательное. Но для Симоны де Бовуар "инаковость" женщины содержится в ее телесности, и от эротико-сексуальной разницы проистекают психологические различия. Мужчина в своем теле имеет возможность брать мир, женщина в своем рабстве его телу испытывает воздействие мира.