Не случайно герои поэмы Александра Блока, двенадцать апостолов «нового евангелия», кричат: «Пальнем–ка пулей в святую Русь». Антицерковная война незаметно превращалась в антинациональную, ибо традиции народов страны были тем руслом, по которому издавна протекали традиции христианства, ислама и других религий. «Штурм небес» спровоцировал тот род культурного самоубийства, горькие плоды которого мы пожинаем и сегодня. А как же все–таки вера? Как могли допустить это люди, выросшие на тысячелетних религиозных основах? Часть погибла или оказалась в лагерях, часть лишилась отечества, уцелевшие после урагана ушли в своего рода духовное «подполье», изоляционизм. В гражданском отношении верующие сознавали себя париями, изгоями, людьми второго сорта, их считали врагами общества. Немало было и таких, кто пережил нечто вроде обращения в иную веру. Народные мечты о рае на земле, ярко описанные Андреем Платоновым, стихийная эсхатология масс находили пищу в утопизме, который вдохновлял строителей новой жизни. Многие верили в оправданность лозунга, начертанного в Соловках: «Железной рукой загоним человечество в счастье!» Подобные чувства нашли отражение в тогдашней литературе, например в поэме Сергея Есенина «Инония». В ней он, имитируя речь пророка–обличителя, клянет старый мир, «проклинает Радонеж» и «лай колокольный» во имя таинственного Града, который видится впереди, Языком вылижу на иконах я Лики мучеников и святых. Обещаю вам град Инонию, Где живет божество живых… В богоборческом экстазе, выплевывая Причастие, он провозглашает: Новый на кобыле едет к миру Спас. Наша вера — в силе. Наша правда — в нас! И новый «Спас» не замедлил явиться. Только приехал он не на кобыле. Товарищ Сталин, хотя и родился горцем, не любил показываться перед народом верхом на лошади… «Все мы жили под Богом»В революциях почти всегда присутствует риск, связанный с моментом правового вакуума. Разрушая законность старого типа, люди не сразу способны сжиться с новым правовым порядком, принять его всерьез. Разрушительная стихия подчас все еще бушует, когда уже настало время созидать, этим, как показывают примеры истории, легко пользуются «корифеи властолюбия». Так возвышались Кромвель, Робеспьер. Наполеон. Не миновала такая опасность и Октябрь. К ней присоединился и другой тревожный симптом; отход от принципа секулярного государства, Такое государство по самой своей природе обязано нелицеприятно оберегать граждан, а из человеческих свобод свобода совести — одна из важнейших. В разгаре борьбы, в опьянении побед об этом фактически было забыто. А в 1929 году, расправляясь с крестьянством, Сталин ввел законодательство о культах, которое иначе как дискриминационным не назовешь. По словам Константина Харчева, бывшего председателя Совета по делам религий, это сталинское законодательство попрало декрет об отделении Церкви от Государства и установило «полную зависимость церкви от власти». — 83 —
|