|
Что же делали амазонки с рождавшимися мальчиками? По одним версиям, их убивали, по другим – отдавали на воспитание. Кому и зачем? Мы можем попытаться связать воедино три предания: греческое об амазонках, библейское об исполинах и нартское о великанах. Какими хотели видеть мужчин женщины-амазонки? Такими, как изображает великанов нартский эпос: сильными и тупыми животными; их можно было использовать как союзников в битвах, как рабочую силу для сельских или строительных работ, как самцов для продолжения рода. Некоторые варианты нартского эпоса сообщают, что больше всего бед приносили нартам не сами великаны, но их коварные и могущественные “сестры”. Амазонкам необходимо было принять меры, чтобы предотвратить адамитское посвящение сыновей: иначе они быстро взяли бы верх над женщинами. Интересна версия о том, что мальчиков, рождавшихся у амазонок, отдавали на выкармливание диким животным, скорее всего волкам. С волками связано множество мифов, в том числе, а, может быть, в первую очередь, у народов Кавказа. 4. Люди и звери. Приведем один яркий пример, в котором народное предание дополняется яркой художественной интуицией писателя: здесь передается мистический экстаз слияния человеческой души с душой зверя, возвращение человека к своим животным корням. В своем рассказе “Опрокинутое” Станислав Лакоба впечатляюще передает народную легенду: “Черные ягоды. Они налились кровью ночей, выросли прямо из сновидений. Блестящие и мелкие, они поспевали в конце августа. Ягоды жили всего пять дней. И вот, чтобы поклониться им, к Волчьей горе рычащими стаями стекались стаи мохнатых волков и горцев... Стояла ясная ночь. Первая ночь праздника, а не перемирия. Она углублялась вовнутрь всего живого, проникала в самые сокровенные глубины духа, сотрясала плоть и кровь. Черная ягода ночи многотысячно повторялась в расширенных зрачках волков и людей. Теперь трудно было сказать, где лежит волк, а где человек, они перевоплощались, переливались друг в друга. Волчицы становились ласковыми как ночь. Ягода повергала всех в состояние всеобщей любви и всеобщей умиротворенности, таинственного величия – она начинала действовать, излучать прохладное тепло, кружить голову, она показывала удивительные картины недосягаемого прошлого и зыбкого будущего, а красочные картины полуснов повисали на бескрайней стене пропасти, скользкой от света звезд. Звезды шерстью дыбились на гриве ночи, дыбились от страха, от красоты ужаса. Волк рыдал над человеком, а человек плакал над волком – все перемешалось в этом сумрачном мире. Состояние бесконечности просачивалось в деревья, – и деревья запели, затанцевали, поднимая на руки то человека, то волка. Крики и плач освещали горный лес. Казалось, что сама ночь отведала черных ягод. Когда язык касался их нежной поверхности, блаженство по венам ног впадало в землю, и тогда человек ощущал, чувствовал землю как часть своей плоти” (цит. по кн. И. Хварцкия, стр. 345-346). — 192 —
|