|
Но более всего ненавистен для “сверхчеловеков” сам человек, духовный потомок Адама. Праотец Адам изображается ими в виде злобной карикатуры: как ожившая кукла, как метафизический робот, как прототип Голема – фантастического чудовища средневековой кабалистики. “Идея Голема имеет универсальную значимость, и ее изучение может дать нам ключи к пониманию некоторых фундаментальных основ монотеизма и креационизма, – пишет все тот же автор. Центральность онтологической позиции Адама в монотеизме авраамического типа очевидна. Концепция “Голема” – это в первую очередь концепция “грубой формы”, оживляемой чем-то сущностно внешним по отношению к ней самой, чем-то приходящим со стороны и уходящим снова. И в этом смысле “големичность” Адама – это синоним его “земной природы”, его происхождения “из праха”, его подчеркнутой и сугубой тварности” (там же, стр. 252). Нет ничего более трудного для постижения, чем основополагающий библейский догмат творения! И немногие постигают его! Метафизическая ярость Дугина и ему подобных питается глубинным сознанием своей религиозной ущербности. Между тем, ни в каком человеке на самом деле подобной ущербности нет: есть лишь страх и нежелание сделать решающий шаг, совершить онтологический поступок - акт веры, абсолютно свободный и в каком-то смысле безумный.. Здесь необходимо поверить в то, что человек абсолютно не способен ни помыслить, ни вообразить: в то, что свобода может быть сотворенной. Между тем, творение, не обладающее свободой, вообще не есть творение, но лишь продолжение или эманация своего творца. Вся суть именно в том, что Бог сотворяет независимое от Себя бытие в лице человека, наделяя его той свободой, которой обладает изначально только он Сам. Сотворенный Богом свободный человек совсем не похож на механическую куклу. Он похож на Самого Бога. Вот как пишет об этом Виктор Аксючиц: "Человек свободен как никто в тварном мире. Его свобода простирается до свободы отказа от своего назначения и принятия небытия. Бремя свободы обрекает человека на трагическое одиночество в мироздании. Вся тварь спасается страдательно и зависит от человеческого выбора. Но даже на Бога не может человек переложить свой выбор: предвидение Божие не означает предопределения человеческой судьбы. Все, что творчески совершается человеком - впервые привносится в мир, и эта новизна определяет сущность всего мироздания. Какое трагическое и тягчайшее бремя - быть свободным как Бог! И какая беспредельная ответственность!" /В.Аксючиц, стр. 255/. — 113 —
|