|
Появление рекламных публикаций к изданию небольшой по объему книжки А. Корбена — не единичный пример повышенного внимания к изданиям, в названии которых присутствуют слова «суфизм» или «суфий». Вообще в русскоязычном книгопечатании суфийская тематика пополняется издателями эзотерической литературы и публикациями научного характера. При этом эзотерические издания не претендуют на научность, и их публикаторы, как правило, не обращают внимания на историко-философские исследования суфизма, а академический ученый народ, если и высказывается об эзотерических новинках и их авторах, вроде Идрис Шаха, то непременно с крайним пренебрежением, всячески пропагандируя собственные взгляды и умозаключения по известному директивному принципу: «наша теория всесильна, потому что она верна», создавая не всегда заслуженный одобрительный шум вокруг своих исследований. * * * 2. Дверь в суфийскую Вселенную Человек мало-помалу принимает обличье своей Судьбы. Х. Л. Борхес
Теперь попытаемся ответить на вопрос, как стать суфием. Мой собственный путь в суфизм начался в те времена, когда достать какую-либо книгу для чтения в тех краях, где я тогда пребывал, было почти невозможно, и я, десятилетний человек с шестилетним стажем читателя, очень этим мучился. Случайно попадавшие ко мне в руки книги вроде «Хмурого утра» А. Толстого (советского) и «Тихий Дон» Шолохова я «проглотил» довольно быстро, и моя детская память была настолько цепкой, что когда спустя семь лет труд Шолохова я «проходил» в школе, перечитывать его у меня не было надобности. И вот в те времена в моем распоряжении оказался «Восточный сборник», изданный за девять лет до моего рождения, и в этом сборнике я впервые в жизни увидел таинственное имя «Омар Хайям» и прочитал четверостишие: О мальчик! Каждой каплей вина, пролитой в прах, Огонь тоски залил ты в сокрытых там очах. Хвала Аллаху! Можем и сами мы с тобой Изгнать напитком дивным из сердца скорбь и страх. Все в этом четверостишии мне уже было лично известно: и вкус вина, и прах ушедших — пыль кладбища с обвалившимися могилами, и Аллах, опустевший дом которого стоял на краю этого кладбища. Дом Аллаха был по полосам глазури исписан надписями, выполненными красивой вязью, которые я не мог прочитать. Я чувствовал, что тогда еще неведомый мне Омар Хайям бывал в этих местах, но вина здесь никогда не было, так мне говорили, когда я вспоминал терпкий вкус этого пития, пригубленного мной под смех взрослых в той другой жизни, навсегда ушедшей от меня вместе с теми, кто смеялся тогда. — 8 —
|