|
Разрабатывая свое учение об «Озарении» (ал-ишрак) для придания ему исламской лояльности, Сухраварди опирался на 24-ю суру Корана «Свет», а точнее, на аят 35-й этой суры, обычно именующуюся «Стих света»: «Аллах — свет небес и земли. Его свет — точно ниша; в ней светильник; светильник в стекле. Стекло — точно жемчужная звезда. Зажигается он от дерева благословенного — маслины, ни восточной, ни западной. Масло ее готово воспламениться, хотя бы его и не коснулся огонь. Свет на свете! Ведет Аллах к Своему свету, кого пожелает, и приводит Аллах притчи для людей. Аллах сведущ о всякой вещи». Расширенное толкование этого стиха содержится в замечательном трактате ал-Газали «Ниша света». Высокая поэзия этого стиха и скрытая в нем тайна, доступная не всем, привлекала к себе внимание с первых дней явления Корана. В рассказах о ал-Хасане ал-Басри, одном из первых великих теологов ислама, говорится, что, когда он по завершению своей проповеди сходил с кафедры (минбара), он выбирал несколько человек из своих приверженцев и говорил: «Давайте распространять свет!» Этот призыв аскета относился не ко всем: однажды кто-то кроме указанных им людей отправился было с ним, но Хасан сказал ему: «Ты возвратись». Среди избранных нести свет оказались многие суфийские поэты и даже Пушкин, для которого в 1823—1824 годах открылась Истина и красота Корана и в сердце которого родились великие стихи о Всевышнем и Его пророке: Зажег Ты Солнце во Вселенной, Да светит небу и земле, Как лен елеем напоенный В лампадном светит хрустале . . . . . . . . . . . . . . . Он милосерд: Он Магомету Открыл сияющий Коран, Да притечем и мы ко свету И да спадет с очей туман. Что касается Шихаб ад-Дина Сухраварди, то он, «оттолкнувшись» от «стиха света», попытался в своем «учении об озарении» соединить некоторые близкие суфиям идеи ислама с совершенно неприемлемыми для правоверного положениями зороастризма и образами Авесты. Отдельные молитвы в «учении озарения» родственны философским поискам Ибн Сины. Однако Сухраварди был менее осторожен в своих умозаключениях, чем гениальный бухарец, и его личная судьба была трагической — в тридцатипятилетнем возрасте он был по указу айюбидского султана Салах ад-Дина (в европейском произношении «Саладина») заколот или задушен, а «учение озарения» не было замечено суфийскими авторитетами и не повлияло на развитие суфийской теологии, возможно, из-за своего чрезмерного и чуждого исламу мистицизма. — 7 —
|