|
Впрочем, когда Исфахан посетил властитель Египта и было необходимо продемонстрировать отсутствие внутренних распрей в государстве сельджуков, на торжественный прием в тронный зал дворца султана был приглашен весь двор. Присутствовал там и я, как глава ученых. Поскольку малолетнего султана сразу же отправили спать, прием вела сама Туркан-хатун, и я втайне любовался ее неувядшей красотой, ее уверенностью и достоинством, с которыми она руководила этим торжеством. Почетные заморские гости, как я видел, тоже были очарованы ею. А перед моим внутренним взором то появлялась, то исчезала обнаженная дерзкая девчонка, бесстыдно раскинувшаяся на моем халате, брошенном на зеленую траву. Нет, сейчас передо мной была не девчонка. Это была царица-красавица, волею Аллаха вознесенная высоко над людьми и, казалось, легко несущая бремя власти. Вернувшись домой, я долго не мог заснуть от впечатлений и воспоминаний и не успокоился, пока не написал стихи, зная, что я никогда и никому их не прочту. В них я обращался к безымянной красавице с лицом, нежным, как жасмин, затмевающей своей прелестью всех женщин от Китая до Магриба и одним только своим взглядом покоряющей чужеземных властителей. Анис в эту ночь не дождалась меня, потому что мысли мои были с другой. Когда идет передел власти, люди перестают интересоваться состоянием наук. Да и тот, в чьих руках эта власть оказалась, особенно, если она, эта власть, незаконна, чувствует себя временщиком, и все мысли и усилия такой личности направлены на то, чтобы удержать и узаконить свою власть. Весь чиновничий аппарат, работавший при Низаме ал-Мулке с точностью часов, сейчас погряз в пустой суете, создавая видимость какой-то деятельности, и, когда я после двухмесячной задержки выплаты из казны на содержание обсерватории пришел в диван, меня стали гонять по кругу, как мячик, как мальчишку. Я оскорбился и ушел. На другой день я, вспомнив о своих обязанностях придворного врача, отправился во дворец султана, втайне надеясь найти там хоть какое-нибудь влиятельное лицо, способное оказать мне помощь в моих хлопотах об обсерватории. Но такого лица не оказалось. Некоторые шепотом давали мне совет обратиться к ал-Казвини, который, по их словам, фактически управляет государством. Я несколько раз сталкивался с этим напыщенным ослом еще у Низама ал-Мулка, и он тогда поразил меня своим невежеством и самоуверенностью. Унизить себя просительным разговором с таким ничтожеством я бы, пожалуй, не смог, но пока вопрос об этом и не стоял, поскольку, по дворцовым слухам, он отбыл на несколько дней на восточную границу царства, где, судя по донесениям, было неспокойно. — 111 —
|