Отец Александр Мень. Пастырь на рубеже веков

Молитва должна рождаться из желания принадлежать Господу со всей возможной решимостью. Тот, кто пытается поставить себя перед лицо Божие только из чувства долга, по обязанности, не может научиться молитве. Если нам трудно контролировать свои мысли, это повод понять, что мы ещё не совершенны в любви, что наше сердце — холодное и неочищенное.

И это сигнал к покаянию. Таинство покаяния в такой ситуации для христианина более продуктивно, чем любые медитативные упражнения; но в то же время нужны и молитвы о ниспослании божественной благодати. «Ищите и найдёте, стучите и отворят вам» (Мф 7.7).

Если человек старается быть искренним, то тогда Господь ему помогает. Более того, когда мы учимся контролировать свои мысли, мы обретаем подлинное «я».

«Если мы страдаем от того, что появляются посторонние мысли, это верный признак того, что «Я» не побеждено и оказывает сопротивление рассеянности», — писал батюшка.

Такое отношение отца Александра к молитве основано на давней православной традиции. Так, старец Макарий Оптинский говорил: «Молитва без развлечения есть дело совершенных, если бы мы всегда имели молитву чистую, без развлечений, не избежали бы тщеславных и гордых помыслов, от врага наносимых».

Батюшка говорил, что «многие берутся за молитву с жаром, а потом охладевают, остывают, и это чувство уходит. Но спасает человека верность курсу. Часто человек, получив первый задаток благодатного разгона, летит как на крылышках и думает, что его всё время так будет нести, а потом начинается суровая действительность».

Отец Александр считал, что человек должен быть духовно трезвым. «Надо научиться видеть в сером — великолепное, в человеческом — божественное, но помнить, что постоянно все сверкать красками и вседневным праздником не может».

Важно также простое соблюдение этических норм. «Молитва тогда становится христианской, — говорил отец Александр, — когда жизнь становится христианской». Если человек будет возноситься духом, а практически жить, как язычник, то ничего не получится. Он должен обязательно перестроить свой образ жизни. Ибо только тот, кто живёт не по плоти, а по духу, будет оживлён Духом Христа (Рим 8. 9–11).

Самое главное — во всём искать способы служения другим людям, а также не забывать о необходимости воздержания. Никакой духовный рост, считал батюшка, невозможен без предварительного упражнения в добродетели.

Смирение, которое человек приобретает в работе для других, — лучшая защита отложной мистики. «Человек, который созерцает сверхчувственное, но не борется за очищение души от зла, неизбежно запутывается в «прелести» — патологической псевдомистике» [205].