Сатанизм. История, мировоззрение, культ

Фраза Кроули «Делай что желаешь...» дополнялась другой фразой: «Любовь — это закон; любовь по доброй воле». Это было развитием известной идеи, которой при­держивался Кроули, однако многие критики склонны не­верно истолковывать оба эти лозунга как призыв к нрав­ственной вседозволенности. Однако следует признать, что в иные времена Кроули и сам был склонен интерпре­тировать их именно таким образом.

Происхождение «Книги Закона» не раз становилось поводом для многочисленных предположений. Многие считают, что Кроули написал её сознательно, а история её написания выдумана им, чтобы придать всему этому магический смысл. Сторонники этой версии указывают на стилистическое сходство книги с другими произве­дениями Кроули, а также с идеями и учением «Золотой Зари». Нечего и говорить, что сам Кроули это опровер­гал. Согласно другому мнению, при написании книги сра­ботало подсознание Кроули, активизировавшееся под влиянием занятий медитацией, употребления наркотиков или по велению души. Существует также мнение, которо­го придерживался и сам Кроули, что книга была дарована ему Тайными Учителями посредством Айвасса. По боль­шому счёту это и не имеет значения: важно, что книга была написана и что она возвещала новую философию, новую религию, основой которых являлась; Кроули же выступал в роли верховного пророка этого учения. Следует доба­вить, что, не напиши Кроули этой книги, он не представ­лял бы собой с магической точки зрения ничего особен­ного. Закон Телемы стал тем самым, что выделяет Кроули среди его современников-оккультистов.

Закончив книгу, он, что было нехарактерно для него, не поспешил её опубликовать. Он нанял машинистку, что­бы та перепечатала рукопись, и написал Экенштайну, Беннету, Джоунсу и Мазерсу, что намеревается вскоре объ­явить о рассвете новой эпохи, — но это было всё, что он предпринял. На самом деле Кроули был возмущён содер­жанием книги. Провозглашаемые ею идеи находились в противоречии с его собственными принципами. «Я даже не испытывал гордости по поводу того, что выбор Тайных Учителей пал на меня, — писал он, — я слишком хорошо осознавал собственную ограниченность и вялость». Воз­ложенная на него ответственность публичного провоз­глашения самых сокровенных тайн вызывала у него од­новременно страх и отторжение. Отчасти он чувствовал себя недостойным и в то же время с опаской относился к изданию столь откровенного, как он считал, трактата. Весьма вероятно также, что он боялся не столько своей невероятной ответственности перед Тайными Учителями, сколько людского осмеяния за то, что посмел объявить себя голосом новой религии, а также нападок со стороны «Золотой Зари», Мазерса и ему подобных за разглаше­ние секретного знания Тайных Учителей, которое, как ему всегда внушали, ни в коем случае не должно стать достоя­нием непосвящённых.