|
Исследователи биографии и творческого наследия Максима Грека до сих пор не пришли к единому мнению: для чего понадобилось снова судить уже осужденного и пребывающего в заточении узника? Объяснением этому может служить недавно открытый историками факт существования некой грамоты-послания прота (главы) Святой Горы Афон к великому московскому князю Василию III. Сама грамота не сохранилась, но, по всей видимости, в ней могло быть ходатайство за афонского инока Максима. Потому-то и возникла необходимость еще раз обосновать строгий приговор. К тому же за шесть лет, проведенных в неволе, узник не проявил раскаяния и по-прежнему настаивал на своей невиновности. Максиму Греку вновь были предъявлены обвинения в искажении священных книг, в еретичестве, и даже совсем уж нелепые – в колдовстве. «Да ты же, Максим, волшебными хитрости эллинскими писал еси водками на дланях своих и, распростирая те длани свои против Великого Князя, так же и против иных многих, поставлял, волхвуя», – говорится в «Судных списках Максима Грека и Исаака Собаки». На втором суде Максим держался с великим смирением, просил судей о прощении и даже трижды пал ниц перед собором, умоляя извинить его за малые «описи». Как и в первый раз, он повторял, что если в его переводы и закрались какие-то ошибки или неточности, то вовсе не по злому умыслу, а из-за недостаточного знания тонкостей русского языка. Но прощения не последовало. После суда Максима опять заковали в цепи, приставили к нему конвой и повезли в ссылку. Снова замелькали за окном его повозки бесконечные леса, где ели стояли вдоль дорог с важным, непроницаемым видом, как бояре в зеленых тяжелых шубах… Пострадали и помощники Максима: монаха Селивана сослали в Соловецкий монастырь, писца Михаила Медоварцева – в Коломну. Принято считать, что после второго суда Максима направили в Отроч монастырь под Тверью, но, судя по всему, это произошло не сразу. Сочинение, датированное следующим после суда годом, написано в темнице, где он по-прежнему «затворен и скорбит». Скорее всего, он находился все в том же Иосифо-Волоколамском монастыре, где ему немного смягчили условия содержания: хотя бы разрешили писать в своей келье. С большой долей вероятности перевод Максима Грека в Отроч монастырь произошел уже после смерти Василия III, то есть после 4 декабря 1533 года. Успенский собор, Тверь. Единственное сохранившееся здание Отроч монастыря Регентом при трехлетнем государевом наследнике Иване (в будущем – царь Иван Грозный) до его совершеннолетия была назначена его мать Елена. В этот период страна, по сути, управлялась Боярской думой, а среди московских бояр было немало сочувствующих Максиму Греку. — 14 —
|