Радостная Весть

Итак, на чём мне бы хотелось остановиться в заключении. Прежде всего на христианском учении о будущей судьбе человека. На языке богословия это учение называется «эсхатологией», от слова «эсхатон» — конец. Учение о конце жизненного пути человека.

Надо сказать, что тот универсальный для человечества взгляд, что после смерти физического тела человек весь не умирает, что некое духовное его ядро сохраняется, это — не привилегия христианства, а, как я уже сказал, самое широко распространённое представление. Но этим не всё сказано. Бессмертие души, неразрушимость нашего «Я» — это часть естественной структуры человеческого существа. Это наша природа. И именно поэтому, как я уже вам говорил, человек подсознательно, в сущности, не верит в свое полное уничтожение. Он не может даже вообразить, что такое «ничто», ибо его «Я», центру его личности, принадлежит сознание неразрушимости.

Ещё Платон — мы с вами с этого начинали — показал, что разрушается то, что является составным, составленным из разных элементов. Между тем, внутренняя жизнь человека — это некая, как говорят философы, «сплошность», некое единство, образующееся вокруг нашего «Я». Стержня нашего, нашей личности. И нету тех кирпичей, из которых это строится и которые потом могли бы распасться в разные стороны. Нету тех материальных элементов, из которых, например, сложено наше тело, которые впоследствии благодаря определенным физико–химическим, биологическим процессам распадаются, и каждый находит своё иное место. Вот почему величайшие умы человечества и обосновывали, и принимали эту идею, каждый со своей позиции.

Скажем, физик Максвелл, создатель известной теории, которая играет особенно важную роль в современных учениях об энергии, развивал учение о бессмертии с своих научных позиций. Точно так же поступал и создатель квантовой теории Шредингер. А, скажем, Гёте подходил к этой тайне с точки зрения своего собственного, личного опыта, опыта человека–творца, и он говорил: " Да, я убежден, что мой дух после моей смерти получит от Создателя какую–то новую форму труда, новую форму творчества, новую форму реализации».

И, говоря об этом, от Платона до Шредингера, от древних индийских текстов до современных философских концепций и особенно в свете революции медицинской, которая сделала возможность реанимации, то есть возвращения людей оттуда, откуда прежде не было возврата, — всё это, дорогие мои, относится к естественной природе человека.

Между тем, христианские учения выходят за пределы этой природы.