|
На Афоне запахло»дымным порохом»<…> [835] Истязаниями и изувечиваниями убеждают в правоте синодальной веры. Где же голос Церкви, который скажет свое властное слово по догматическому вопросу, затрагивающему самые основы христианства? Впервые за долгие, долгие столетия вышел православный мир из состояния духовного застоя и заволновался вопросом духовного, мистического опыта, не мелочным вопросом церковного управления<…>В ответ на духовное волнение православного мира, волнение лучших монахов, старцев и мирян, всем сердцем своим преданных православию, раздался голос официальной, казенной Церкви, и она покрыла себя несмываемым позором<…>Официальная Церковь оказалась постыдно бессильной. Вдруг обнаружилось, что нет силы и жизни Духа в синодальной Церкви. Зверская расправа архиепископа Никона над афонскими монахами, отдание схимников, проживших на Афоне по 30 и 40 лет, на растерзание войскам и полиции, обнаруживает небывалое падение Церкви, последнее ее унижение. Любят иногда кричать о том, что Церковь угнетена государством. Но епископы сами же призывают государственную власть к насилиям во имя своих целей, они в тысячу раз хуже солдат и городовых<…>После изуверской расправы над несчастными монахами был разгромлен Афон, древний оплот православия, и св. Синод решил, что русская и константинопольская Церкви уничтожили ересь. Изувеченные монахи остались вещественными доказательствами победы синодальной истины над еретическим заблуждением [836]. Публикации архиепископа Антония (Храповицкого) в»Русском иноке»Бердяев называет»площадной бранью, достойной извозчика, а не князя Церкви», а действия архиепископа Никона на Афоне считает следствием его бессилия кого?либо в чем?либо убедить без помощи штыков. Во всем конфликте Бердяев усматривает противостояние, с одной стороны, людей живого религиозного опыта, напряженной духовной жизни, принадлежащих к мистической традиции, с другой — епископов, пропитанных утилитаризмом, не способных вникать в глубокие мистические вопросы, ненавидящих всякую жизнь и всякое движение [837]. Афонскую смуту Бердяев использует в качестве повода для критики»синодальной Церкви» — критики, переходящей в прямой призыв к расколу: Вечное обращение синодальной Церкви к силе государственного оружия есть откровенное признание в том, что ее православие бессильно, неубедительно и не соблазнительно<…>Врата адовы давно уже одолели синодальную Церковь, как одолели и Церковь папскую. А это значит, что синодальная Церковь не есть подлинная Церковь Христова, которой не одолеют врата адовы. Трагедия именеславства изобличает ложь официальной церковности, отсутствие в ней Духа Христова<…>В синодальной Церкви паралич перешел уже в омертвение, она выделяет трупный яд и отравляет им духовную жизнь русского народа. Все, что есть в русском народе живого, духовного, ищущего божественной правды и божественной жизни, должно уйти из этой церкви разложения и гниения [838]. — 163 —
|